– Спасибо, – прошептала я и побежала в кладовую, где опустилась на колени и проползла за ящиками.
Дверца была закрыта. Я постучалась – сначала тише, потом сильней. Приложила ухо. Ни звука. Они ушли по коридорам, как я им и велела. А дверца защелкнулась, когда кто-то ее закрыл.
Я не могла войти. Персивиранс заглянул ко мне:
– Быстрее! Идите внутрь!
– Не могу. Они закрыли дверь, и замок сработал. Она не открывается с этой стороны.
Один долгий миг мы глядели друг на друга. Потом он негромко сказал:
– Мы сдвинем ящики, чтобы скрыть, куда они ушли. А вы пойдете со мной в конюшню.
Я кивнула, стараясь сдерживать слезы и рвущиеся наружу рыдания. Больше всего на свете мне хотелось оказаться в безопасности внутри стен. Это было мое место, мое убежище, и теперь, когда я в нем отчаянно нуждалась, его у меня отняли. Нечестно! Мне было не только очень страшно, но и очень обидно. Персивирансу пришлось самому двигать ящики ближе к стене. Я просто стояла и смотрела на них. Во мне нарастал страх. Пока у меня был план и надежное убежище, где можно спрятаться, я оставалась сосредоточенной и спокойной. Теперь я могла думать лишь о том, что Ревел мертв и в доме идет какое-то сражение. В Ивовом Лесу. Милом, безмятежном Ивовом Лесу. И моего отца нет рядом. А здесь вообще хоть раз проливали кровь?..
Персивиранс взял меня за руку, как будто я была его младшей сестрой:
– Идемте. Папа скажет, что нам делать.
Я не стала говорить, что до конюшен нужно долго бежать по открытому пространству, а у меня на ногах всего лишь домашние туфли. Оставив кухонную дверь открытой, мы вышли на снег, пробежали через открытый огород, придерживаясь собственных следов, но обратно в оранжерею не вошли. Вместо этого я вслед за Персивирансом тихонько двинулась вдоль стены особняка. Мы протиснулись мимо кустов, постаравшись не потревожить снежные шапки на ветвях.
Отсюда мы многое могли услышать. Кто-то кричал с неизвестным мне акцентом, приказывая кому-то другому: «Сидеть, сидеть, не шевелиться!» Персивиранс тоже это слышал и все равно вел меня все ближе к этому голосу. Казалось, это худшее, что мы можем сделать, но я все-таки следовала за ним.
Мы обошли вокруг крыла дома и замерли. Кусты остролиста здесь были густые, их колючие зеленые листья и ярко-красные ягоды резко выделялись на фоне снега. Мы присели на корточки на земле, устеленной колючими мертвыми листьями, и колючки проткнули мои тонкие домашние туфли насквозь. Мы съежились, как кролики, и уставились на зрелище, которое открылось нашим глазам.
Обитателей Ивового Леса собрали, точно стадо сбитых с толку овец, на открытом пространстве перед главным входом в особняк. Они стояли на заснеженной подъездной дорожке в домашней одежде, обнимая друг друга и самих себя за плечи, и ныли, точно испуганные овцы. Большинство из них я знала всю мою жизнь. Повариха Натмег прижимала к себе Тавию и дерзко глядела на захватчиков. Менестрелей я узнала по ярким нарядам. Они жались друг к другу, растерянно озираясь. Кэрфул обнимала себя за плечи и раскачивалась взад-вперед с видом страдалицы. Рядом с ней горничная Шун сжимала разорванное спереди платье. Она была босиком. Трое крепких мужчин верхом на лошадях глядели сверху вниз на тех, кого согнали, как скот. Мне показалось, что одного я уже встречала, – только вот где? Двое не говорили ни слова, но у всех троих в руках были окровавленные мечи. Один все еще кричал пленникам, чтоб сели и не дергались. Лишь немногие ему подчинились. Чуть в стороне лицом вниз лежали двое и не шевелились, а вокруг них таял красный снег.
Одним из лежавших был Фитц Виджилант. Я знала этот дорогой жакет, эти ладно скроенные штаны. Я их видела этим же утром и знала, что это он, но мой разум не мог это принять.
– Я не вижу папу… – выдохнул Персивиранс.
Я кивнула. Теперь я заметила нескольких людей из конюшни, но его отца среди них не было. Убит или прячется?..
Из особняка вышла женщина и направилась к пленникам. Она выглядела такой заурядной – пухленькая, средних лет, одетая по погоде, тепло. На ней были меховые сапоги, плотный шерстяной плащ и меховая шапка, натянутая по самые уши. Круглое лицо и тугие каштановые кудри придавали ей почти веселый вид. Она подошла к мужчине, который приказывал всем опуститься на землю, и посмотрела на него. Ее голос был четко слышен, когда она его о чем-то спросила, но язык оказался мне незнаком. А вот его отрицательный ответ был понятен на любом языке.
Читать дальше