Оливер Боуден - Assassin's Creed. Единство

– Арно! – позвала Элиза.

– Мне не выбраться.

Жермен умел создавать разрушительные светящиеся шары, но полностью управлять ими он не мог. Сейчас он поднимался на ноги, кашляя от клубящейся пыли и спотыкаясь о каменные обломки, устилавшие пол. Наконец ему удалось встать.

Жермен пружинисто выпрямился. Он раздумывал, не покончить ли с нами разом, однако принял другое решение, поскольку вдруг повернулся и побежал вглубь склепа.

Элиза была в отчаянии. Она видела, что я сейчас ей не помощник (мне самому требовалась помощь). Поглядев вслед удаляющемуся Жермену, она вновь повернулась ко мне.

– Он уходит у нас из-под носа, – сказала она.

В ее глазах полыхало разочарование и досада. Она не знала, как ей поступить: остаться со мной и позволить Жермену сбежать или броситься за ним вдогонку.

Но я знал, какой выбор она сделает.

– Я могу с ним справиться, – рассуждала она вслух.

– Не можешь, – возразил я. – Во всяком случае, одна. Подожди, пока я выберусь… Элиза!

Она уже скрылась. Взревев от натуги, я приподнял обломок, выбрался из-под него и бросился следом за ней.

Сумей я выбраться чуть раньше, я бы изменил ход их сражения. (На пути к ее смерти решающими оказались доли секунды.) Жермен яростно оборонялся. Его жестокое лицо перекосило от напряжения. Наверное, его меч, который я считал почти живым существом, сумел почувствовать близящееся поражение своего владельца… Лезвие треснуло и рассыпалось под оглушительный грохот и ослепительную вспышку, выбросив последний сгусток энергии.

Меня едва не опрокинуло, но сейчас я думал не о себе, а об Элизе. Они с Жерменом находились в самом центре взрыва.

Сквозь облако пыли я увидел ее рыжие волосы. Она лежала, раздавленная колонной. Я бросился к ней, опустился на колени и обхватил ее голову.

Ее глаза были полны яркого света. Думаю, за мгновение до смерти Элиза все-таки увидела меня. Ее глаза в последний раз вспыхнули и погасли.

Жермен надсадно кашлял, но я не торопился к нему. Я осторожно опустил голову Элизы на камень, закрыл ей глаза и только тогда пошел через захламленную усыпальницу туда, где лежал наш противник, следя за мной. На его губах пузырилась кровавая пена. Он был при смерти.

Я снова опустился на колени. Не сводя с него глаз, я вытолкнул лезвие клинка и завершил начатое моей возлюбленной.

Когда Жермен умер, меня посетило видение.

(Я прерываю запись, чтобы представить выражение лица Элизы, когда я рассказывал ей о своих видениях. Взгляд, в котором не было ни явного доверия, ни явного сомнения.)

Это видение отличалось от прежних. Я был не зрителем, как раньше, а участником событий.

Я видел, что нахожусь в мастерской Жермена. На нем была знакомая мне одежда серебряных дел мастера. Он сидел, трудясь над булавкой для значка.

Стоило мне посмотреть на него, как Жермен вцепился себе в виски и принялся что-то бормотать.

Пока я раздумывал, меня несколько напугал голос, раздавшийся позади:

– Браво. Ты убил злодея. Ведь именно такую пьеску ты разыграл у себя в мозгу? А то, что она не отличается высокой моралью, тебя не волнует.

Оставаясь в видении, я повернулся и увидел другого Жермена, намного старше того, которого я знал.

– На самом деле меня здесь нет, – пояснил он. – И там меня тоже нет. Сейчас я истекаю кровью на полу храма. Но похоже, отец понимания счел уместным дать нам эти минуты для разговора.

Внезапно сцена изменилась. Мы оказались в потайном склепе, где только что сражались. Но в видении склеп был цел и чист. В помещении были только мы с Жерменом. Я увидел сцены из прошлого. Тот Жермен, что помоложе, подошел к алтарю, где лежали записи де Моле.

– Ах, – послышался у меня за спиной возглас второго Жермена. – Я особенно люблю эту сцену. Меня преследовали видения, а я никак не мог понять их смысл. Я видел величественные золотые башни. Я видел белые города, чей блеск сравним с блеском серебра. Я думал, что схожу с ума. Но потом я обнаружил это место – склеп Жака де Моле. И через его записи я понял.

– Понял… что?

– Свою непостижимую связь с великим магистром, соединившую наши эпохи. Я понял, что избран очистить орден от упадка и разложения, ибо орден давно уже гнил изнутри. Я должен дочиста отмыть этот мир и восстановить его в истине, сообразно намерениям отца понимания.

И вновь сцена изменилась. Теперь я оказался в помещении, где высокопоставленные тамплиеры выносили приговор Жермену, высказываясь за изгнание его из ордена.