Дмитрий Гарин - Время орка

Никто из этих людей не обращал внимания на мрачную фигуру человека, закутанного в чёрные одежды. Неподвижно возвышаясь над ними, он, словно обвиняя, указывал пальцем в сторону Эдуарда. С окровавленного лица на юношу смотрели широко распахнутые мёртвые глаза…

— А, ты проснулся, дахил!

Низкий голос К'Халима заставил Эдуарда оторваться от страшного наваждения. Приветливо улыбаясь, пустынник шёл к нему по широкому проходу, пролегавшему между юртами.

Когда Эдуард снова посмотрел на колодец, от зловещей фигуры не осталось и следа.

— Что с тобой, дахил?

Это обращение не нравилось Эдуарду. Как-то он спросил К'Халима, что оно означает. Сначала пустынник сказал, что это сможет понять лишь человек из его народа, но потом всё же подобрал примерный перевод. Это слово обозначало чужака, пришельца.

— Всё… нормально. — Эдуард протёр глаза. — Просто плохо спал.

— А, понимаю. Вам, людям с Запада, тяжело привыкнуть к нашей земле.

— Да, — согласился Эдуард, — это так.

— Помнишь, я говорил про человека, который сможет тебе помочь? Он готов говорить с тобой.

— Да… хорошо, я только Ярви толкну, и мы пойдём к нему.

— Не стоит, — К'Халим предостерегающе поднял руку, — вы будете говорить наедине. Его слова предназначены лишь для твоих ушей.

— Кто же он такой?

— Ты сам всё увидишь, — загадочно сказал пустынник. — Идём.

Они миновали дозорных, охранявших окраину улуса. Облачённые в светлые одежды, они курили и играли в кости, убивая безмятежные утренние часы. У каждого из них был такой же изогнутый меч, какой юноша видел на поясе К'Халима.

— А мы далеко собираемся идти? — слегка встревожился Эдуард, который так и не удосужился обуться.

— Там. — К'Халим показал на одинокую юрту, стоявшую особняком от остального поселения.

Кем бы ни был этот человек, по какой-то причине он жил отдельно от остальных.

Когда они оказались у входа, завешенного плотным покрывалом, К'Халим жестом пригласил Эдуарда войти, дав понять, что сам он останется ждать снаружи.

— Не ври ему, — предупредил пустынник. — Он узнает. Он всегда знает.

Откинув грубый полог, Эдуард вошёл. В нос юноше сразу ударила причудливая смесь запахов. Экзотические благовония, сушёные растения, пыль, дым, ароматы пищи и напитков смешивались здесь со сладковатым смрадом тлена.

С потолка свисали гирлянды сушёных грибов и кореньев. Одним Древним было известно, откуда они взялись здесь, в пустыне. Жилище было щедро украшено поделками из кости и дерева. Тут и там виднелись исписанные свитки, выполненные из тонко выделанного пергамента. На сундуках стояли стеклянные сосуды с мутными жидкостями.

За низким столиком сидел старик в тёмной одежде, подпоясанный широким кушаком. Смуглое сморщенное лицо с короткой седой щетиной когда-то тронуло пламя, оставив за собой огромный уродливый рубец. Один глаз закрывало жуткое слепое бельмо. Второй глаз заполнял яркий жёлтый цвет, словно мерцавший в полумраке.

Рядом, на резной подставке, курилась длинная трубка, выполненная из чернёного серебра.

Старик что-то старательно перетирал в тяжёлой глиняной ступе. Эдуард застыл, не решаясь заговорить первым. Он понял, что видит перед собой пустынного колдуна: детей Простора часто пугали ими в детстве.

Не они ли свели с ума его отца? Что ждёт его самого? Эдуард понимал, что в нём течёт та же кровь. И он боялся, что они найдут в ней ту же слабость.

— Сядь, — коротко сказал старик. — Настоишься ещё.

У него был тихий хриплый голос, вызывавший смутное чувство тревоги. В нём словно ощущалась скрытая, потаённая сила, рождённая знанием чего-то неведомого и великого.

Когда Эдуард опустился, заняв место напротив, ему показалось, что на мгновение старик к чему-то прислушался. Как будто его уши пытались уловить призрачный, ускользающий звук.

— Да, я вижу, — тихо сказал он, обращаясь, по-видимому, к самому себе.

— Меня зовут Эдуард. К'Халим сказал, что вы можете помочь мне.

— Он сказал, что ты ищешь ответы, — согласился колдун, высыпая тёмно-коричневый порошок из ступы в изогнутый стальной сосуд, украшенный причудливым орнаментом. — Теперь нужно только разобраться, известны ли тебе вопросы.

— Мой отец… — начал Эдуард.

— Он был здесь, — кивнул старик, установив причудливый ковшик на приземистую печь.

Эдуард не знал, как на это реагировать, ведь он даже не успел ничего рассказать ни о себе, ни об отце. Быть может, он рано записал этого старика в колдуны? Не привёл ли его пустынник к местному сумасшедшему, чтобы поиздеваться над доверчивым чужаком?