Дмитрий Гарин - Время орка

— Лунного брата? Я не…

— Ты плохо меня расслышал, Эдуард?

Стальное жало стало медленно погружаться в шею, и юноше понадобилось всё своё самообладание, чтобы не запаниковать.

— Я — Эдуард. Эдуард Колдридж.

Острие прекратило своё смертоносное движение.

— Колдридж? — В голосе южанина звучало лёгкое удивление. — В смысле тот самый Колдридж?

— Тот самый, — нехотя подтвердил Эдуард. Испуг в нём стремительно превращался в ярость.

— Солисово пекло!

Заточка исчезла, оставив на горле Эдуарда неглубокую, но болезненную ранку. Когда южанин ослабил хватку, юноша с силой оттолкнул его и запоздало вскинул руки, обороняясь. Подчинившееся инстинктам тело сделало это самостоятельно, не слушая того, что говорил ему разум.

— Да не нервничай ты так, — насмешливо успокоил его сокамерник. — Твоё сердце колотится так громко, что на нас сейчас свод обрушится.

— Ты… — Эдуард попытался взять себя в руки. — Ты сказал что-то про «лунного брата»?

— Ага. Звать Уолтом, если это его настоящее имя, в чём я, мать твою, очень сильно сомневаюсь. Интересовался, как тебя зовут, помнишь?

— Уолтер?

— Ну да, воспитанный такой, приветливый, дружелюбный парень. Крался к тебе в темноте с киркой в руках.

— С киркой? Зачем?

Эдуард не знал, верить ли тому, что он слышит.

— Ты что, совсем тупой, лордёныш? Чтобы кудри твои расчесать золотые. Если к тебе ночью крадётся лунный брат, ты можешь быть уверен, что он не дорогу к корчме хочет у тебя спросить.

— Почему ты называешь его так? Кто такие «лунные братья»?

— Разрази меня понос, ты и этого не знаешь? Чему вас там учат на Востоке? Ну а о Самоцветных островах-то ты хоть слышал?

Эдуарду не понравилось, как он отозвался о Востоке. Это была его родина, владения дома Колдриджей. Владения его отца. Во всяком случае, так было раньше.

— О них слышал, — вспоминая рассказы Хэнка, буркнул Эдуард. Он никогда не был там, но иногда ему казалось, что улицы Сан-Тара известны ему так же хорошо, как родной Варган.

— Так вот, есть там такие парни. За умеренную плату отправляют людей к лунному богу…

— Лунному богу?

— Ну да, они ему поклоняются. Двуликий, и эти парни ему под стать… Те ещё праведники.

— Ты убил его?

— Ещё как убил, и сделал бы это снова.

— Почему я должен тебе верить? Я даже не знаю, как тебя зовут и за что ты здесь! Может, ты просто убийца? Зачем тебе вообще спасать меня?

— А как ты думаешь, кто был бы следующим? Или ты считаешь, что лунное братство свидетелей оставляет? Повезло еще, что этот кусок дерьма решил начать именно с тебя!

Эдуард не верил своим ушам. Неужели он ошибся? Грубый и злобный бандит оказался не так уж глуп и прост, как ему показалось на первый взгляд. Слушая его, он снова прокручивал в памяти минувший день. В Уолтере действительно было что-то странное. Его неискренность сквозила не только в словах. Даже в движениях. Особенно когда татуированный парень задирал его. Делал ли он это специально? Уолтер словно пытался казаться более неуклюжим и безобидным, чем был на самом деле. Его поддельная личина давала трещину лишь иногда…

— Можешь сам глянуть, если не веришь мне. У этих душегубов под подбородком татуировка в виде двух лун, правда я не знаю, разглядишь ли ты её сейчас. Здесь темно, что у Солиса в заднице!

Собравшись сделать это, Эдуард тут же остановился. Он очень живо представил, как шарит в темноте, всматриваясь в мёртвое тело убийцы. Как тот хватает его холодными, безжизненными пальцами. Как загораются два леденящих душу синих глаза, а призрачный голос кричит о надвигающейся тьме…

— Нет, — он бессильно опустил руки, — я верю тебе.

— Ну и дурак. Когда за тобой охотится лунное братство, лучше никому не верить.

— Охотится? Будут и другие?

Каторжник неприятно рассмеялся. Впрочем, его смех был гораздо здоровее и живее, чем смех покойного Хэнка.

— К гадалке не ходи. У меня однажды был дружочек, за которого им кто-то заплатил.

— И что с ним стало? — спросил Эдуард, хотя и сам уже догадывался, каким будет ответ.

— Я же говорю, у меня был дружочек.

В штреке повисло молчание.

— Как тебя зовут? — спросил Эдуард.

— А что? — В грубоватом голосе нового знакомого звучали нотки подозрительности.

— Ну, ты знаешь моё имя. Было бы справедливо открыть мне своё.

— А мир вообще не больно-то справедлив. — Южанин усмехнулся, и Эд подумал, что не добьётся от него искренности. — Ну да ладно. Мамка, упокой Древние её беспутную душу, звала меня Ярви, но в том дерьмовом месте, где я вырос, меня кличут Трёхпалый.