Алексей Федорочев - Видящий. Небо на плечах [СИ]

- Говорите, я вас выслушаю, - несмотря на кажущуюся простоту в обращении, Константину вовсе не понравилась моя вольность, так что во фразе явственно послышалось недовольство.

- То назначение, которое я хочу для себя... его еще не существует в природе...

Проговорили с императором мы еще почти три часа, прервавшись лишь на доставленный прямо в кабинет перекус. В приемной толпились сановники, из-за двери несколько раз выглядывал адъютант, но монарх гнал всех, выпытывая у меня подробности идеи. И лишь разложив все по полочкам, он вынес весьма неопределенный вердикт:

- Я подумаю.

- Благодарю, государь.

- Времени много, пора заканчивать. Анна хотела вас увидеть, пройдете?

- Таким? - показал на уродливую стрижку и повязку, - Не стоит пугать ее высочество.

- Напрасно вы так, но, дело ваше. О времени следующей аудиенции вам сообщат.

- Благодарю, Константин Александрович.

В приемной напоролся сразу на десяток разновыразительных взглядов: от сочувствующих до откровенно злых. Поприветствовав всех, направился на выход, но еще в широком коридоре услышал окрик:

- Егор!

И плачущая, притянувшая меня к себе почти за уши великая княжна Анна, покрывающая поцелуями закрытый повязкой глаз, гладящая колючую макушку, подарила надежду, что у этой сказочки еще может быть если не идеальное, то хотя бы неплохое продолжение.

Прежний генерал-губернатор Петербурга и столичного округа Яков Илларионович Рылов, как и многие одаренные, погиб в первый день эпидемии - близость его жилища к центру сыграла свою роковую роль. Дела я передавал вновь назначенному. Было бы что и кому! Сгрузив немногочисленные папки на руки пока еще и.о. главы города, но с такой супругой, я думаю, ненадолго, прошелся взглядом по оставляемому кабинету.

- Я тут у вас из стола кое-что позаимствовал, - обратился к терпеливо ожидающему нашего ухода Сурадзе.

- Знаю, найду, куда списать, - кивнул министр обороны.

И вдруг этот медведь (редкий случай, но обрусевший потомок грузинских князей был не только крупнее, но еще и гораздо выше меня) крепко обнял моё вяло трепыхающееся тело со словами:

- Сынок, ты, главное, держись, это еще не конец!

- Спасибо, Давид Георгиевич! - сегодня я был в штатском, так что блюсти устав не требовалось, - Я в порядке. Как говорят умные люди: "Не дождетесь!"

- Вот так и держись, назло всем!

- Спасибо, буду!

Попытка Олега с занятыми руками отдать честь маршалу выглядела комично, так что я без зазрения совести вытолкал его в приемную.

- Наприветствуешься еще!

Олег еще не совсем освоился в новой роли, но постепенно возвращался к своему нормальному состоянию: немногословного, спокойного, деятельного и заражающего своей уверенностью человека. За что я его всегда ценил. Надеюсь, эти качества в скором времени оценит его новая семья.

Быстро поняв, что надо обзаводиться собственной командой, первым делом он попытался переманить Леху. К моему глубочайшему удивлению тот не согласился:

- Извини, брат, но без меня. Моя верность даже не в сердце, а тут, - похлопал он себя по колену, намекая, на обстоятельства нашего давнего знакомства, и на то, как легко отказался Олег от вассальной клятвы. Вовсе не так легко, как ему думалось, мне это стоило нескольких часов применения "шарма", но пилоты до сих пор не разговаривали друг с другом, хотя оба уже тяготились размолвкой.

Несколько хороших парней из "Кистеня" Олег все же увел. Не скажу, что обрадовался этому обстоятельству, в штате агентства и так зияло множество дыр, но препятствовать не стал. В том гадюшнике, где неожиданно оказался пилот, без верных людей ему пришлось бы туго.

Хоть император и пообещал прикрыть меня от Милославского, на встречу с ним я напросился сам.

- Что это? - спросил глава приказа, разглядывая кассету.

- Запись моего разговора с китайским вирусологом Хун Хунли. Я тут подумал, что вам интересно будет знать, над чем работают в Поднебесной, их центры и имена ведущих специалистов в этой области.

Милославский хотел поставить кассету на прослушивание, но я его остановил:

- Разговор на китайском, вам потребуется переводчик.

- Вот и переведешь, - не стал он менять решение.

Пришлось потратить часть времени на диктовку стенографирующему Антону.

- Считай, что вину свою ты почти загладил. Как тебе удалось это провернуть?

- Я ведь уже говорил, я очень обаятельный! - Вряд ли фирменная улыбка при моей теперешней страхолюдной внешности смотрелась, но не раскрывать же свои секреты. - Единственное, о чем прошу - не трогать самого ученого. Он там не главное звено, к тому же его помощь при эпидемии можно смело приравнять к работе Гольдштейна, без него бы Соломон Аронович вряд ли справился так быстро.