Иван Коваль - Космические страсти

Он отполз несколько назад, в небольшое углубление и осторожно стал пытаться снять рюкзак, лежа на песке. Снять не удавалось. Казалось, что рюкзак склеился с телом, и отодрать его не было никакой возможности. Новая пуля противника ударила прямо в грудь, несколько отбросив его назад, но бронежилет выдержал. "Пристрелялся, сволочь! Да что же это такое! Прилип он, что ли?" – задавал себе эти вопросы Липкович уже начиная понимать весь ужас произошедшего, но стараясь еще не признаваться в этом самому себе. Пытаясь единственной здоровой правой рукой ощупать края рюкзака и отодрать его от спины он уже чувствовал, что случилось непоправимое. Краев этих просто не было. Его спина гладко перерастала в рюкзак. Без просветов и щелей. Спина и рюкзак были единым целым. Сросшимся в единый организм. "Да как же так! Да что же это!" – запаниковал Липкович. – "И это – все? Назад пути – нет?" – он сильно дернул за лямку рюкзака, и все тело ответило ему резкой, живой, человеческой болью. "Спокойно. Итак, вернуться не удастся. С бомбой возвращаться нельзя, нужно выполнить задание. Так что – с жизнью я уже могу проститься. План меняется. Поскольку я не могу снять рюкзак и попытаться уничтожить противника налегке, остается один-единственный вариант. Взорвать бомбу. Итак. Рюкзак я снять не могу. До таймера я дотянуться не могу. До главной кнопки, которая вызывает мгновенный взрыв – я дотянуться не могу. Остается только взорвать бомбу электронным устройством, выдающим кодированный сигнал. Если оно работает, конечно. Вот оно… Но! У меня еще есть время и мне еще нужно успеть подползти как можно ближе к городу! Чем ближе, тем разрушений будет больше! Вперед! За Машыахха!" – и Липкович пополз по направлению к городу, стараясь обогнуть песчаный холм и неизвестного противника. Про свою жизнь он уже не думал. Несколько пуль, взвизгнув, вонзились в песок около него. Противник не хотел оставлять его в покое. А он ничего сделать сейчас не мог. Стрелять с пистолета на таком расстоянии и в таком положении – бессмысленно. Он продолжал ползти, неестественно налегая на правый бок, метр за метром приближаясь к городу. Выстрелы противника послышались чаще и несколько пуль уже попали по ногам, вызвав болевой шок и возвращение его к реальности. Все его важные жизненные органы были укрыты не только бронежилетом, но еще и крепким снаружи взрывным устройством. "Так что, для того, чтобы меня уничтожить окончательно, им придется подойти вплотную. А тут мы еще посмотрим, кто кого…"

Липкович вытащил нож и, загоняя его глубоко в песок и подтягиваясь, продолжал метр за метром приближаться к ненавистному городу. Время от времени он посматривал в сторону противника, не приближается ли он для того, чтобы сделать контрольный смертельный выстрел. Но тот был слишком осторожным, не желая рисковать понапрасну, что было вполне на руку Липковичу. Но заканчивались силы. Заканчивалось время его здешнего пребывания. "Пора! Рисковать нельзя! Жаль, что я так и не успел пристрелить этого слишком осторожного парня, который изрешетил все мои ноги… Ну да после взрыва нам обоим будет весело и радостно!" – Липкович взял в руки электронное устройство и с мысленным криком – "За Машыахха!" – привел его в действие. Но ничего не произошло. На зубах продолжал скрипеть песок, над головой продолжали свистеть пули, а взрыва не было. Или взрывное устройство вышло из строя. Или пульт. Или и то и другое вместе. "Итак – задание провалено. Хоть я тут и ни при чем. В принципе, я могу еще выжить, если меня через… эээ… двадцать минут вернут обратно. Но – зачем? Всю жизнь жить с чувством стыда за невыполненное сверхважное задание? Всю жизнь таскать это взрывное устройство на своей спине? Всю жизнь прожить калекой, не принося счастья своему народу, Синедриону и Машыахху? Всю жизнь мечтать о черных глазах Сарры, не имея возможности их больше увидеть?" – это не была истерика. Это был скорбный анализ своего возможного будущего и явное неприятие такового.

А тем временем на горизонте показалась темная фигура противника. Он шел медленно, осторожно, готовый в любую минуту пристрелить противника, если тот хотя бы дернется. Хотел посмотреть на неподвижное тело поверженного врага и, скорее всего, добить в случае необходимости. Но Липкович и не думал дергаться. Он продолжал сражаться. "Ну-ну…" – как-то даже обрадовался Липкович, получая возможность перед смертью еще немного поразвлечься. "Не знаешь, ты, парень, на кого идешь. Я тебе не кусок мяса и не деревенщина местная", – злорадно цедил он сквозь зубы. – "Я суперагент… супер… супер… супер…" – это Липкович, стиснув зубы, собирал всю свою оставшуюся жизненную энергию для последнего энергетического удара. Такими приемами на Земле владеют очень немногие. Для этого не просто нужно учиться, для этого еще нужно иметь определенный дар. От Бога. Или, как говорил Липкович, в данном случае – от Машыахха. Энергетический сгусток, выброшенный в сторону противника, приводит его к оцепенению. К параличу основных органов. Действие такого удара продолжается не более нескольких секунд. В лучшем случае – нескольких десятков секунд. Но этих секунд всегда достаточно, чтобы успеть нанести противнику решающий или даже смертельный удар.