Антон Ленников: Монолит

Наконец, Андрей отложил компьютер, достал тонкую изящную папироску и, выудив из костра веточку, прикурил от уголька. Я почувствовал отчётливый запах кофе и ванили.

— В исследовательском комплексе «Сфера» я был старшим инженером связи. А насчёт того, что там произошло, сам хочу знать, — Андрей вздохнул. — Я был под следствием в Киеве, когда с базой потеряли связь. Уехал за сутки, точнее меня увели под конвоем.

— За что тебя так, — вполголоса спросил Меломан, уплетая бутерброд с ветчиной.

— Арестовали за то, что я провёл линию в Интернет и поставил под угрозу секретность базы.

Андрей криво усмехнулся, достал изящную карманную пепельницу и затушил окурок. Я сразу же представил, как он флудит в чате или рубится в какой-нибудь онлайн игре

— У меня жена в Киеве с дочкой осталась. Хотел хоть изредка с ней словечком переброситься, — пояснил Андрей.

Я сразу пожалел, что спросил. Но в голове как-то не укладывалось в голове, что у него может быть семья.

— Думал, что всё кончено, — продолжал Андрей, — Но через несколько дней, когда «Сфера» замолчала, а группа Заморина не вернулась, понял, что мне, на самом деле, крупно повезло.

— Ничего себе, — присвистнул Семён, покопался в рюкзаке и достал металлическую фляжку. — Ладно. Давайте за тех, кто ждёт.

Мы плеснули в пластиковые стаканчики хорошего пахучего коньяку. Я подумал: «Где только Семён умудряется его доставать?» Беззвучно чокнулись. Остро кольнула мысль, что меня как раз никто не ждёт. Но когда горячий ком прокатился по пищеводу, согревая грудь, эта мысль ушла далеко, чтобы вернуться ночью, когда в палатке погаснет свет фонарика.

У Андрея покраснели щёки. Глядя на него я подумал, что, может быть, всё его высокомерие и приклеенная улыбка — лишь попытка скрыть страх.

— Может, ты нам всё-таки расскажешь, что мы ищем на базе? — вкрадчиво осведомился Семён.

— Расскажу обязательно. Но только, когда мы доберёмся.

Андрей в очередной раз виновато улыбнулся.

Если Семён и был разочарован, то ничем этого не показал, а вот Гарик поморщился.

— А правда, что ты был в самом центре Припяти? — неожиданно спросил меня Андрей.

Наверное, он давно хотел это узнать, но не решался. Я ведь тоже своего рода легенда. Андрей выразительно посмотрел на Семёна. Тот лишь пожал плечами.

Я налил себе ещё коньяку.

— Да, говорить тут, в общем-то, особенно не о чем…

Моя жизнь началась пять лет назад в Зоне. Семён нашёл, когда бродил среди развалин Припяти. Я ничего не помнил: ни как туда попал, ни кто я. Лицо и руки были покрыты старыми шрамами от ожогов, но где я их получил, до сих пор оставалось тайной. Из вещей при мне был только изодранный камуфляж. Ни оружия, ни документов. С тех пор прошло почти пять лет, и за эти годы я не слишком-то много узнал о своём прошлом. Кем был? Как попал в Зону? Что забыл в Припяти и как потерял память? Единственное, что мне удалось узнать, — это своё имя: Кирилл. Оно было выбито на ярлычке куртки. Хотя, кто знает, может, это куртка была не моя. Семён считает, что я был сталкером и попал в аномалию. Говорят, есть такие аномалии, что память стирают.

Поначалу я просто ничего не понимал, где нахожусь, и что происходит. Потом постепенно обвыкся, сначала держался с Семёном, но уже почти три года периодически делаю одиночные вылазки.

— Так ты никогда не видел обычный мир? — изумился Андрей. — Только Зону?

Я криво улыбнулся.

— Наверняка видел, но этого не помню.

Андрей принуждённо рассмеялся.

— А твои ожоги?

Я долго разглядывал свои ладони, потом провёл им по лицу и только тогда ответил.

— Иногда мне снится, что я горю. В тот момент кажется, что вспоминаю, кем был. Но утром остаются лишь обрывки, исчезающие прежде, чем удаётся сложить из них хоть что-то.

Андрей надолго замолчал, разглядывая мою правую щеку, стянутую рубцами — обычно я ношу респиратор и перчатку на правой руке, чтобы скрыть все изъяны. Гарик историю уже слышал и воспринял философски.

— Ерунда, Кирилл, по мне так оно и лучше. Вот, у меня жизнь: двадцать пять лет, а, кроме Зоны, хорошего и вспомнить нечего.

— А что здесь хорошего? — удивился Андрей. — Радиоактивные развалины, зверьё и аномалии?

Гарик улыбнулся.

— Здесь бывают чудеса. Новичкам не понять…

Привал закончился, и мы пошли дальше.

Бетон шоссе кое-где потрескался, подточенный временем и погодой. Но идти было сравнительно легко. Неожиданно в грязи справа возникли свежие следы гусениц — какая-то тяжёлая техника прошла здесь совсем недавно. Странные это были следы: начинались из ниоткуда, словно обрезанные ножом, и уходили метрах в ста впереди за поворот. Семён бросил вперёд гайку, но ничего не произошло, следовало идти дальше, но мы остановились. Что-то подсказывало — впереди неспокойно. Поэтому я совсем не удивился, когда Семён резко свернул с дороги. Я бы и сам поступил также. Кусты немного фонили, но не так как рыжий лес.