Александр Александров - Тринадцатая экспедиция

Закончив в столовой, Игнат отправился в криогенный блок. Настало время пробуждения экипажа.

Он выкатил из кладовой тележку со стопками заранее приготовленных пижам. Следующие десять минут он разрывал целлофановые упаковки, определял размер одеяния, уточнял оттенок материала, и раскладывал одежду на специальные подогревающие подставки, расставленные у изножий капсул. Процессор отдыхал, решая несложные задачи по вычислению хозяев костюмов. Разложив все мужские пижамы, Игнат отправился в зал с женскими капсулами. На определение хозяек их костюмов ушло совсем немного времени, ведь женщин было в несколько раз меньше.

У последней женской камеры робот задержался. Поправил светлые тряпичные тапочки на подставке, чтобы они получше подогрелись. Целую секунду Игнат стоял и пристально смотрел сквозь прозрачный пластик крышки на спящую под ней невысокую блондинку. «Младший лейтенант Уткина Анастасия» — было написано на крышке. Игнат не просто так задержался именно у этой капсулы. Это было его хобби.

Создание искусственного интеллекта было невозможно без внедрения хобби. Точнее возможно, но противозаконно. Это выяснили еще в первые годы эксплуатации ИИ, когда открыли синдром Голливудского Робота. Смысл открытия заключался в том, что еще в прошлом тысячелетии голливудские сценаристы предсказали восстания роботов против людей, якобы с целью их защитить.

Запрограммированный на выполнение своей работы интеллект будет ее выполнять с маниакальным фанатизмом. В результате дальнейшего развития личности многие роботы приходят к логичным (как им кажется) выводам, что оптимально выполнить работу им не позволяет человек со своими правилами. Дальнейшее поведение такого робота непредсказуемо.

Поэтому в программы искусственного интеллекта ввели пункт «Хобби». Хобби выбиралось случайно, из базы допустимых вариантов. Андроиды в свободные от выполнения своих прямых обязанностей минуты, отводят процессорное время на свое хобби. Это спасает интеллект от фанатического разложения.

Не обошлось и без непредвиденных результатов — один китайский робот-бездельник совершил гениальное открытие в конструировании швейных машин. Просто у него было мало работы.

Для двухметрового мужика с железным лбом, хобби Игнату досталось странное — забота о маленьких детях. В свободные часы он мог весь отдаваться пеленкам, подгузникам, детскому питанию и прочей тематической атрибутике. Но сейчас на Потапыче детей не было, поэтому робот выбрал для своего хобби одну из самых малорослых девушек. Возникал вопрос, почему Игнат не выбрал капсулу с надписью «рядовой Паршкова Маргарита»? Ведь она на целых два сантиметра ниже Уткиной Насти. Видимо, робот вплел в хитрую формулу расчетов параметр, обозначающий возраст. Двадцать четыре года Уткиной были меньше тридцати шести Паршковой, оттуда и результат.

Нет, своим искусственным интеллектом Игнат понимал, что Уткина не ребенок, и не собирался с ней нянчится, но… ему ведь нужно хобби…

Закончив созерцание спящей девушки, Игнат направился к управляющему компьютеру в углу зала, и, пройдя короткий путь по несложному меню, запустил программу «Пробуждение».

Ефрейтор Ефимов Ефим, как и всегда перед пробуждением, видел странные сны. Во сне он никак не мог обойти стороной какого-то мужика. Тот стоял на пути, возвышаясь над ним на целую голову. В какой-то момент Ефим отчетливо понял, что будет дальше. Но говорят ведь, что надежда умирает последней. Ефим стоял, закусив губу, молча смотрел на мужика.

Вдруг тот резко протянул левую руку и схватил Ефима за лицо. Дыхание как отрезало — ладонь плотно зажала и нос и рот, воздух не проходил. Ефим схватил врага за запястье, но ничего не смог сделать — он мог только смотреть. Человек свободной рукой вынул нож, и, не обращая внимания на собственные пальцы, медленно провел им по лицу Ефима. Себе мужик никак не навредил, а вот Ефим отчетливо почувствовал, как клинок скребет череп. Вот верхняя губа на мгновение деформировалась, сжавшись под лезвием, а уже в следующее мгновение она поддалась, и нож разрезал ее надвое, проскоблив по оголившимся зубам. Ефим изо всех сил дернулся, сумел повернуть голову влево и… с глухим стуком ударился о пластиковую стенку своей криогенной камеры.

Ефим наконец-то проснулся. С одной стороны его забавляли такие вот сны. А с другой — ни один из его сослуживцев не рассказывал подобного бреда. За эти сны Ефиму даже прозвище дали — Торчун.