Любовь Пушкарева - Синто. В одну и ту же реку. Часть 4. Чужие звезды

«Подними их всех»… Всех, кто пострадал? Кто может пострадать?

Мои размышления были прерваны сообщением о письме. Из дома сообщили, что лорд Викен летит на Еуроп и на время пребывания его здесь ему передаются функции старшего.

Внутри шевельнулись остатки надежды, но были тут же придушены голосом разума. Может быть легендарный серый дипломат и совершит чудо, а может… Нет, не хочу и не могу о таком думать.

Нельзя. Нельзя надеяться. Надежда порождает страх. Надо просто делать всё, что можно. Я и так виноват перед ВикА за потерянное время, подобного не повторится.

Серый рассвет незаметно прогнал ночь. Сколько лорду Викену добираться до Еуроп? Двое суток, а то и трое. Пока что я один. Вчера я раскис, но сегодня Робинсону и компании никуда от меня не деться.

Отправившись в ванную, я прогонял остатки сонливости под контрастными струями и вдруг почувствовал, как что-то слазит с лица. Потер, и в руках оказалась бежевая пленка, я с удивлением смотрел на нее полминуты, пока не вспомнил… Другая жизнь… Не знаю, где я взял силы, чтобы удержаться от истерики, затолкав куда подальше все свои чувства. У меня в душе стало тихо-тихо… мертво. И это было хорошо.

Спустившись вниз в медкабинет, я обработал еще не сошедший синяк и остатки отека, а затем нанес остатки приготовленного ВикА био-тона. Несмотря на то, что я ничего не ел со вчерашнего завтрака, есть не хотелось совершенно. Но я затолкал в себя что-то покалорийней, не хватало еще в голодный обморок вдруг свалиться, и отправился к Робинсону.

Временный штаб отдела они разместили на ближайшем необитаемом островке. Разбили лагерь вдали от цивилизации и случайных людей, значит, боятся тех-утечки информации — на острове легко наладить «стену огня» отсекающую все несанкционированные сигналы и передачи. А также можно не пустить нежелательных посетителей… Надеюсь, с боем прорываться мне не придется.

Два полицейских мини-флая попытались преградить подходы к острову, пришлось объясняться с ними, болтаясь в воздухе. Плы связались с инспекторами и те всё же дали добро на мою посадку. Пройдя тщательную очистку и как всегда спалив пару дежурных жучков, я, наконец, оказался в ангаре штаба. Меня немного успокоила деловая и чуть нервозная атмосфера, было ясно, что работники спецотдела не спали всю ночь. Опять проскочила полузадушенная мысль «Может найдут бункер…». Может и найдут, а может нет. Нельзя надеяться — одернул я себя.

Тут одна из женщин, агрессивная спортивная брюнетка буквально подлетела ко мне.

— Кто вы такой? И что здесь делаете? Посторонним вход воспрещен!

— Фальк-Карааба, — представился я и поправил «душу», которая и так была на виду. Даже эта курица наверняка знает, что синто носят «ошейники», — Ищу старшего инспектора Робинсона.

Она сбавила обороты и несколько секунд внаглую рассматривала меня. Я отстраненно порадовался тишине внутри себя, вчера я бы не смог на такое спокойно реагировать.

— Пойдемте, — наконец произнесла она, и мы двинулись вглубь лавируя между столами.

Робинсон сидел со шлемом связи на голове в отдельном закутке за перегородками

— Шеф, — она постучала по столу, — к вам синто.

Тот лишь поднял раскрытую ладонь.

— Ждите, — перевела она.

Я оглянулся и увидел стул с раскрытым кристаллобоксом, аккуратно переставив бокс на пол, я уселся и сложив руки принялся ждать.

Брюнетка как-то странно посмотрев на меня, выглянула за перегородку:

— Штерн, все равно завтракаешь, покарауль пока…

Донеслось недовольное мычание, и в проходе показался молодой человек, по виду мой ровесник, смуглый латинос с воспаленными глазами и помятым лицом. Ни слова не говоря, он сел на корточки и продолжил жевать какой-то бутерброд прихлебывая кофе, а брюнетка унеслась по своим делам.

Этот Штерн таращился на меня как на особо редкую зверюшку, а Робинсон и не думал прекращать разговор: от него периодически доносились обрывки гласных — шлем коверкает речь, но не глушит ее полностью.

Прошло несколько минут и пристальное внимание Штерна меня окончательно достало:

— Молодой человек, что ж вы глаз-то отвести не можете? Чем я так поразил ваше воображение? — едко поинтересовался я.

Мой собеседник от неожиданности чуть поперхнулся, но потом без тени смущения ответил:

— Да вот пытаюсь понять: вы действительно накрашены?

Я застыл на мгновение.

Дурдом. Жизнь вообще сплошной дурдом и фарс, просто, к счастью, мы не замечаем этого находясь в привычных удобных рамках.