Андрей Круз - Эпоха мертвых. Начало

– Так там голодранцы, – сразу просекла, что к чему, Любаня, вообще блиставшая сообразительностью в последнее время. – А Валерик ведь за другое говорит, так?

– Так, – кивнул «Валерик». – Есть люди и при имуществе. Есть и вообще толковые, которые просто не знают, к кому прибиться. Есть такие, кто знают, где одно имущество взять, но не знают, где им его на другое поменять. Место надо открыть, вроде рынка, где они собраться смогут. А на трассах объявы развесить, мол, дуйте до такого места. Там поспать можно, выпить и перекантоваться, если деньги есть. А заодно поторговать. Ну и игра там будет, не без того, чтобы добро в сидорах не задерживалось. Думайте где.

– А чего думать? – пожал плечами Самбист. – Тут в километре промзона маленькая, ангары, склады и ничего больше полезного. А вокруг забор бетонный и места много. Заберем и там все устроим. А тех, кто побогаче, можно в «Зарю» селить, два корпуса пустуют. Надо только Пузыря выловить, куда он там делся…

– Это кто? – не понял Валера.

– Да есть один, если игру организовать, то он первый. Мастер, в натуре, – сказал Самбист и повернулся к Peпе, спросив: – Привезли?

– Как в аптеке, – гордо ответил тот. – Двадцать четыре «калаша» в двух ящиках, к каждому по четыре рожка и патронов типа двадцати тысяч. Раздать пацанам? Парабеллумовского патрона у них не было, но обещали узнать. Да, прапор, что нам отдавал, с нами же и приехал. И с ним еще пятеро «сапогов», вроде как примкнуть хотят. Возьмем? У них там еще что-то есть и машины путевые.

– Ну пошли перетрем, – кивнул Самбист и шагнул в дверь. – Нам народ нужен будет, если дело пойдет. Сами не справимся. Кстати, надо бы водяру с того склада вообще всю вывезти, она в такие времена всегда в цене. Народ голову ею лечит. И вообще всю синьку под себя грести.

Все, отдых закончился, пора было приступать к делам. Самбист поправил на поясе кобуру с «Грачом», одернул ремень «Витязя» на плече – это Валера честно поделился трофеями с другом. А его «Викинг» уже красовался в кобуре у Любани, которая держалась теперь с ним рядом, стараясь предугадывать желания.

В первый «рейд», пока разведывательный, Толя и Васька выехали вечером, в сумерки. До этого день готовились, делали из ружья обрез, да и вообще немного побаивались начинать, все больше у Васьки дома водку пили для уверенности.

Сейчас все же выбрались. Покрутились по городу, заметив на улицах нескольких мертвяков, а кроме них – никого. По Ленинградке в сторону от Москвы шел целый поток машин.

– Слышь, Толян… – сказал задумчиво Васька, глядя на движение. – А ведь каждый тащит все, что нажил, как думаешь?

– Ага, – лаконично ответил Толян.

– Может, тряханем кого?

– Где? – удивился заяве Толя. – Никто даже не останавливается, с трассы не съезжают. Чешут по прямой, начнешь кого валить – свидетелей сотня сразу найдется. И сколько тогда мусоров ждать?

– Мусоров ждать долго придется, – усмехнулся бывший мент. – Я с парой мужиков из отдела разговаривал сегодня, звонил им, спросил, что да как. Менты уже все ноги сделали.

– Все равно на трассе нельзя, – отрезал Толя. – Вояк в потоке тоже до хрена, и на въезде в город бэтээры стоят. Нарвемся на них – хана. А вот в городе можно привалить кого-нибудь, стреляют сейчас часто, никто и внимания не обратит.

В этом он был прав, звуки выстрелов стали более чем привычным фоном. Они вновь свернули с шоссе в боковые улицы, покрутились по городу без всякого плана.

– Толян, гля! Вон чего нам надо!

У одного из подъездов обычной девятиэтажки стоял серебристый «Гелендваген» с московскими номерами. Толя даже подумал, что это, скорее всего, какой-нибудь приподнявшийся в Москве местный житель решил эвакуировать старенькую маму. Почему он так подумал, Толя объяснить не мог и поэтому еще более поразился, когда увидел высокого крепкого мужика, выводящего под руку из подъезда бабульку вполне провинциального вида.

– Кто там в машине у них? Стекла тонированные, хрен разберешь… – прошептал Толя.

– Если бы кто путевый был, он бы бабкины манатки тащил, – ответил Васька уверенно. – Баба его или спиногрызы, кто еще может быть?

Рассуждения Васьки показались Бармалею разумными. Действительно, будь там какой-нибудь мордоворот, то сидеть бы он не стал, помог бы. Толя достал из кармана ТТ, патрон был уже в патроннике. Васька же вытащил из-под сиденья обрез, который он соорудил из ружья, спилив стволы и приклад. Оба опустили окна машины. «Гелендваген» был уже совсем рядом, мужик смотрел на медленно подъезжающий «Паджеро», не подозревая дурного. По наивности решил, подумалось Толе, что в такие дни все друг другу братья. Когда они поравнялись с мужиком, Васька-мент высунул в окно обрез и дуплетом разрядил его прямо в грудь мужику с двух метров. Гулкое эхо пронеслось по двору, тело мужика швырнуло назад, он свалился на старушку, которая закричала, но так тихо, что Толя даже не понял, что это за звук. Он остановил внедорожник, выскочил из-за руля, сжимая в руке пистолет, подбежал к «мерседесу», рванул на себя дверь с тонированным окном. На заднем сиденье машины сидела женщина и с ней двое детей.