Олег Бондарев: Кремль 2222. Чертаново

Конечно, легкая морось – еще не повод прятаться, но полминуты спустя полило так, что мама не горюй.

– В дом! – втягивая голову в плечи, воскликнул Ермак и первым бросился к зияющему дверному проему здания, находящегося по левую руку от дороги. – Горыныч, останься снаружи!

Спутники не спорили – судя по топоту, побежали следом не задумываясь.

Оказавшись внутри, наемник первым делом задрал голову и с удовлетворением отметил, что высокие, на уровне шести-семи метров, перекрытия более-менее целы и дождь заливает только в щели у стен. Оглянувшись через плечо, Ермак увидел, что его боевые товарищи уже находятся внутри и торопливо отряхиваются, словно промокшие птахи. Особенно смешно выглядел Благомир – его мокрые нечесаные патлы свисали до плеч, словно уши какой-то странной твари. Ермак едва сдержался, чтобы не улыбнуться…

Но потом до ушей его долетел странный шорох, едва различимый из-за шума дождя, который бушевал снаружи. Обернувшись, черноволосый наемник окинул помещение пристальным взглядом. Скинув с плеча ремешок ружья, Ермак правой рукой взялся за приклад, а левую поднял вверх, дабы призвать окружающих к порядку. Спутники послушно замерли. Их взоры обезумевшими мотыльками заметались по помещению, где они оказались. В прежние, мирные времена здесь, похоже, находился склад или что-то подобное: огромный зал практически полностью занимали стеллажи, на которых по сей день был свален самый разный хлам. Съестного среди здешних запасов, надо полагать, не имелось, а если когда-то и водилось, то мародеры давно выгребли все подчистую.

Впрочем, хранящиеся в здании вещи сейчас не особо волновали Ермака – уж точно куда меньше, чем шорохи, которые не смолкали, а становились только громче. За счет того, что потолок во время бомбежек и после практически не пострадал, а снаружи царила ночь и лил дождь, рассмотреть хоть что-то в полумраке было практически невозможно.

– Зажгите горюн-траву, у кого есть, – водя ружьем из стороны в сторону, тихо бросил Ермак через плечо. – Кажется, тут кто-то прячется…

Возможно, конечно, это был трусоватый ворм, который боялся, что путники его обнаружат. Но черноволосый наемник не мог рассчитывать на подобную благосклонность судьбы. Дождавшись, когда Дмитрий и Алексей зажгут самодельные факелы, Ермак сделал шаг вперед, чтобы оглядеться…

И содрогнулся, когда за спиной раздался истошный мужской крик.

Обернувшись на голос, черноволосый наемник увидел, как Ростислав, обеими руками схватившись за горло, медленно падает на колени, а прочь от воина вглубь здания торопливо улепетывает горбатый темный силуэт. Голова Ермака снова не поспела за инстинктами: машинально вскинув ружье, наемник нажал на спусковой крючок.

Горбуна выстрелом отбросило к стене; врезавшись в кирпичную кладку, ублюдок охнул и, шипя, сполз вниз, на грязный бетонный пол.

– Ростислав! – запоздало воскликнула Марфа, бросаясь к раненому мужу.

Ермак же поспешил к извивающейся на полу твари. Это оказался грязный человекоподобный мутант, одетый в грязные лохмотья непонятного цвета. Он походил на самого обыкновенного ворма, но с пупырчатой головой и без век: серые глаза с ненавистью взирали на наемника, пока тот не поднял ружье и не добил живучую мразь.

– Быстрей! – услышал Ермак за спиной. – Дима! Тима! Он захлебывается!

Резко повернувшись, черноволосый наемник уставился на Марфу, которая сидела на полу, поджав ноги и уложив голову мужа себе на колени. Лицо раненого было белым, словно глаза сиама; при этом Ростислав содрогался всем телом, и Ермак сразу понял, что бедняга не жилец.

«Итого почти половину отряда потеряли… Хороша же цена за спасение одного-единственного Благомира!»

Отказываясь смириться с неизбежным, Дети Ветра суетились вокруг умирающего: Алексей рылся в сумке, ища кусок пластыря из коры березы-мутанта, Дмитрий с Марфой пытались как-то поудобней разместить Ростислава… но эта забота уже не могла спасти раненого. Несколько секунд спустя он умер, что с угрюмым видом констатировал Алексей.

– Соболезную, Марфа, – угрюмо произнес последователь Культа Ветра, проверив пульс, и женщина, уронив голову, заплакала.

Не придумав ничего лучше, Алексей придвинулся к вдове и обнял ее за плечо, но она, кажется, даже не почувствовала его прикосновения. Слезы лились из ее глаз и падали на голову покойного мужа.

Глядя на страдания Марфы, Ермак и сам едва сдержался, чтобы не дать выход эмоциям. Он понимал вдову куда лучше прочих спутников, поскольку, несмотря на многие годы, прошедшие со смерти любимой супруги Милы, черноволосый наемник прекрасно помнил, какие чувства испытывал в тот ужасный момент…