Шимун Врочек: Время предавать

«Золотистые».

«В темном ободке».

Жаль, что я не различаю цвета…

…Снова приходила та женщина.

– Глупо, – он сжимает подлокотники кресла, мнет пальцами бархатную обивку. Руки словно чужие, стремятся вперед и… к ней. В ладонях – биение сердца. Зуд.

– Глупо? – в голосе – явное раздражение. Вот только он не может понять – отчего.

– Мария была моей кухаркой… Однажды что-то случилось, и ее преданность стала… не совсем преданностью.

Она встает, проходит мимо.

Салим с трудом сдерживает себя. Всем существом рвется к ней, обнять, но…

– Она влюбилась в вас? – звук ее голоса. – Нашла в кого!

– Я и говорю: глупо, – он становится противен сам себе. Циник.

– Дура, дура, дура! Она просила передать…

Елена не находит себе места. Мечется из угла в угол.

– Что именно? – он начинает подниматься. – Что она просила?

– А вы не знаете?!

– Нет.

Елена останавливается, поворачивает к нему разгоряченное лицо. Блеск глаз…

– Она любит вас! Дура, дура, дура!

– Не надо, – говорит он. Елена делает шаг и толкает его. Падая в кресло, Салим с удивлением понимает, что вместе с ним падает и она, а его руки… ее губы…

Сад. Придавленные свинцовым небом яблони, тяжелая листва темно-серого оттенка, скамьи, занятые скучающими горожанами. Пустота в глазах людей. Усталость.

Из-под ветвей навстречу Салиму выходит человек.

– Господин, – склоняет голову он.

– Здравствуй, Голос. Какими судьбами? Я думал, ты в княжестве…

Голос печально улыбается.

– Нет, господин. После смерти князя там некому предложить свою верность. Наследников одолевает жадность, не удивлюсь, если в скором времени княжество запылает огнем.

Салим молчит.

– Вы знаете, кто убил князя?

– Хочу ли я знать… как думаешь? – предчувствие ознобом отзывается в затылке. – Хочу.

– Вы искали, я знаю, – говорит Голос. – Но искали – не там.

– Что значит, не там?

– Вы искали среди врагов князя… но убийца ненавидел не князя, а вас. Именно вас. Слепо и разрушительно.

Ноющий затылок. Понимание.

«Не верю, не хочу верить».

– Боже, как я был глуп… как мог не заметить…

– Все мы совершаем ошибки.

– Это плохое оправдание, – Салим трет бровь, надавив так, что белеют кончики пальцев.

– Почему?

– Потому что оправдывает все.

– Салим! Опаздываешь! – мальчишеские губы кривятся в улыбке, которую тот, скорее всего, считает надменной. Салим же видит в ней и боль, и затаенный страх.

Нож серой стали. Дрожащее лезвие отплясывает в двух дюймах от горла Елены.

– Карл, – начинает Салим. Замолкает. Глаза Елены – мой, ты мой, ты спасешь, ты можешь, ты все можешь…

– Любезный регент, – насмешливо вторит молодой герцог. Руки дрожат, а вот голос – нет. – Дорогой и незаменимый. И, как ни странно, честный. Оплот. Чье слово камень, чья жизнь… Ты и меня предашь?

Глаза Елены. Ты – мой.

Я – твой, шепчет он и делает шаг вперед.

– Стой! – голос уже не слушается Карла. – Или она умрет!

– Карл, остановись. Ты совершаешь ошибку.

– Нет, это ты совершаешь ошибку! Салим как там тебя… Селим… Я все знаю о тебе!

– Карл!

– Для тебя я герцог!

– Да, мой господин.

– Салим, Салим… – жуткая улыбка. – Я ведь верил тебе. Мой брат верил, мой отец верил, твой любимый князь – черт его возьми – тоже верил!

– Поэтому ты убил его?

– Знаешь? А знаешь ли, Салим, что значит быть слабым? Когда родной брат считает тебя тряпкой?!

– Неправда! – крикнула Елена, рванулась. – Вальмир не мог…

Кончик лезвия ткнулся ей под подбородок, отпрянул. Вдогонку понеслись капли. Темные, почти черные…

Мир словно взорвался.

– Знаешь ли ты, как это – все понимать, и идти наперекор себе? По десять раз менять решение, с ужасом ожидая, кто следующий придет тебя убеждать – и ведь убедит! Чувствовать бессилие и ненавидеть себя? Понимать, что твои слова – не больше, чем пустой звук, а окончательное решение все равно за другим?

То, что я узнал, на многое открыло мне глаза! Отъявленный лжец и предатель становится воплощением чести? Что ж… я тоже могу. Стать сильным? Почему бы и нет?

Карл в упор смотрит на Салима. Глаза горят странной, нечеловеческой решимостью.

– Однажды я сказал себе – больше я не буду отступать. Никогда. Моя сила, Салим, стоит твоей чести…

Капли… красные капли, бледная кожа с каплями пота, запятнанная рубашка. Синева стали.

Салим делает шаг вперед.

– Мой гос… отпусти ее, Карл.

А глаза Елены светло-золотистые, словно свежий мед. Ты – мой.