* * *
В один проклятый день, затерявшийся в далеком прошлом, она ехала в машине с мужчиной, которого, наверное, любила и с которым только что провела медовый месяц. Теперь она не помнила его имени, его лица, его запаха и того, как занималась с ним любовью. Все это были мелочи, исчезающе незначительные по сравнению с кошмаром ее нынешнего существования.
Но тогда она и он были слишком заняты друг другом, чтобы обратить внимание на старый черный пикап, в течение получаса следовавший за ними по шоссе, а ведь это был призрак ее ужасного будущего. Наказания за беспечность не пришлось ждать долго.
…Их машина сбила того злосчастного велосипедиста, когда впереди уже показались одноэтажные постройки пригорода. Лицо мужчины, сидевшего за рулем, изменило свое выражение слишком поздно.
Он вывернул руль влево, одновременно начиная тормозить, но избежать столкновения было уже невозможно. А вместо одного трупа появилось два.
И еще одно домашнее животное…
Скрежет и двойной удар тела – вначале о капот, затем об асфальт, – но машину неудержимо несло дальше, к стремительно надвигавшейся стене деревьев, в кронах которых копошилась жизнь.
Искореженный велосипед и труп велосипедиста остались на шоссе, а перевернутый автомобиль с мертвым водителем, грудь которого смяла рулевая колонка, и потерявшей сознание пассажиркой оказался зажатым между расщепленными древесными стволами.
* * *
…Рита провела без сознания целую вечность, а потом она услышала звуки падающих капель и чьих-то осторожных шагов. Она скорчилась внутри перевернутого автомобиля, выброшенная из своего кресла; ее обнаженные колени оказались прямо перед лицом – она увидела, что они изрезаны осколками лобового стекла. Возле ее левого глаза болтался паук, спускавшийся откуда-то сверху на невидимой нити паутины…
Раздался скрежет открываемой дверцы. Затем сильные руки выволокли Риту наружу, вынесли на дорогу и усадили в кабину пикапа, черного, будто катафалк.
Ее веки были полузакрыты, и ничто в мире не могло бы сейчас заставить ее повернуть голову, откинутую на спинку сидения, но именно поэтому вся картина катастрофы оказалась у нее перед глазами. Она была слишком слаба, чтобы протестовать, и слишком плохо соображала, чтобы удивляться, но то, что она увидела, наполнило ее душу предчувствием кошмара, которому еще только предстояло свершиться.
Водитель пикапа поднял труп велосипедиста и положил его в перевернутую машину на то место, где недавно находилась Рита. Потом она услышала металлический грохот, который мог издать только велосипед, брошенный в кузов. Водитель пикапа оглянулся по сторонам, облил разбитую машину и пятна крови на дороге бензином из канистры, а затем щелкнул зажигалкой.
Столб огня ослепил Риту, и это было последнее, что она помнила, прежде чем снова провалилась в небытие…
* * *
Самым унизительным вначале казалось то, что во время прогулок она должна была отправлять свои естественные потребности. Двор внутри замкнутого четырехгранника стен был голым, как пустыня, и она была вынуждена заниматься этим на глазах у своего хозяина.
Справедливости ради надо заметить, что он редко смотрел на нее в такие минуты. Зрелище и в самом деле было не из приятных… В любом случае, Рита чувствовала себя ужасно. Она доводила себя до крайности, терпела, пока были силы. А потом уже становилось почти все равно…
Как-то раз, когда он отсутствовал целые сутки, она не выдержала и помочилась в доме. После этого он жестоко избил ее, несмотря на объяснения, проклятия и мольбы. Позднее он наказал Риту тем, что в течение недели внимательно наблюдал за нею во время прогулок, не упуская ни малейшей подробности.
О эти муки на голом, будто крышка стола, дворе! Кто мог их понять?!. Сцены этих мук стали фильмом, который затем многократно прокручивал ее мозг. Например, то, как она выбирает место в тени возле каменной стены. Кстати, если он выводил ее в полдень, тени не было вообще.
Двор был залит безжалостным светом солнца, и Рита чувствовала себя жалкой тварью, которую равнодушно и бесцельно рассматривало могущественное существо, Хозяин Вселенной, держа на конце своего указательного пальца. А вокруг еще и грохотала музыка. Осборн пел «Бунтарь рок-н-ролла»…
Рита садилась, снимала трусики, но, несмотря на мучительное желание, в течение нескольких секунд не могла выдавить из себя ни капли. Немилосердное солнце смотрело на нее одним слепящим глазом с небес, чистых, словно кафель в операционной, и во всем этом был ужас, по-настоящему понятный только ей одной.
Читать дальше