Колин Уилсон: Мир пауков: Башня. Дельта [сборник]

Больше всего Найлу нравилось проходить по улицам в вечерний час, наблюдая, как по освещенным факелами мостовым прогуливаются рука об руку мужчины и женщины. На улицах в этот час всегда было людно. Некоторые, обособившись кучками, сидели на обочине и играли в кости; иные выносили на улицу ужин и ели, облокотясь об уличное ограждение. Никто больше не косился опасливо на протянутую над головой паутину. Был лишь один недостаток. Стоило Найлу появиться, как люди, узнав, склонялись лицом к земле и оставались в такой позе, пока он не отдалялся. Найл пробовал даже издать особый указ, запрещающий низкопоклонство, – все равно бесполезно. Вайг как-то рассказал, что случайно слышал разговор, в котором один собеседник доказывал, что Найл волшебник, а другой, что Найл – бог или какое-нибудь другое сверхъестественное существо. Новому правителю от этого не то что лестно – горько стало и грустно.

Терпение лопнуло в тот день, когда он объявил на Совете, что хочет наведаться в Северный Хайбад, доставить оттуда останки отца. Совет тотчас вынес решение, что прах Улфа следует перезахоронить в величественный мраморный мавзолей, возвести который на главной площади. Затем, несмотря на протесты Найла, проголосовали, что сопровождать правителя будет отряд в тысячу человек, а на обратном пути его встретит факельное шествие, в котором примет участие весь город. Едва оставив заседание Совета, Найл тайком послал за Манефоном и Симеоном, и наутро они, уйдя из города, взошли на поджидающий уже корабль.

Вот такие мысли занимали Найла, когда он, опершись о планшир, задумчиво смотрел на постепенно тающие вдали очертания берега. Уныние казалось теперь чем-то до смешного нелепым. Стойкий свежий ветер и открытые небеса наполняли свободой и трепетным волнением; с трудом верилось, что душа на минуту поддалась хандре. Ни одна из целей, стоявших перед Найлом в минувшие недели, не осталась недостигнутой. Подлинная проблема – теперь это ясно – состоит в том, как преодолеть ограниченность собственного сознания.

На палубу поднялся Вайг. В одной руке – кусище телятины, в другой – кружка с хмельным медом.

– Там внизу завтрак подан.

– Ты идешь?

– Нет, питаться полезней на свежем воздухе. – У самого же глаза так и шныряют по смазливой служительнице с обнаженным бюстом, что стоит сейчас и переговаривается с Манефоном.

Симеон сидел в капитанской каюте, отделяя хребет от исходящей паром жареной трески. Стол был уставлен блюдами с холодным мясом, соленьями, вазочками с вареньем, мармеладом и медом. Найл отрезал для себя кусок телятины, отделив ее от лопатки, и налил в кружку сока папайи. Симеон взглянул на него из-под кустистых бровей.

– На Совете наверняка расстроятся, когда узнают, что ты исчез тайком.

– Что ж теперь, – сказал Найл, пожав плечами, – я не хотел брать с собой тысячу людей и два десятка судов.

Симеон выжал на рыбу лимон.

– Они лишь хотели как лучше. Ты у людей в большом почете.

– Мне известно, – произнес Найл досадливо.

– Видишь ли, – Симеон качнул головой. – Быть объектом поклонения – долг правителя. – Он, видно, уже не первый день готовился сказать эти слова. – Тут уж ничего не поделаешь, положение обязывает. Для чего он, правитель? Для того, чтобы людям было с кого брать пример. Счастливая страна – именно та, где народ может искренне чтить своего правителя и уважать. Тем самым он служит народу.

– Каззак разве не так служил?

– Уважением, таким, как ты, он не пользовался. Пойми, ты же первый человек, одержавший, по сути, верх над пауками. Ты уже останешься в людской памяти, как Айвар Сильный или Бакен Мудрый. Чего еще надо?

– Верх над пауками одержала богиня, а не я.

– Без твоей помощи богиня бы с этим не справилась. – Симеон отложил вилку и заговорил живее, с чувством. – То, что произошло за несколько прошлых недель, – просто какое-то чудо. Мне самому с трудом в это верится. Когда Билдо сообщил, что ты замыслил освободить людей от пауков, я подумал: бедный мальчик, надо бы ему вернуться с небес на землю. А теперь ты фактически уже осуществил задуманное. Сказка какая-то. И ты заслуживаешь почестей.

– Я хочу, чтобы люди были свободны, – сказал Найл, – как свободны были мы в пустыне, а не тюкались лбом оземь всякий раз, когда я прохожу мимо.

Симеон вздохнул.

– Излишняя свобода людям не нужна, она их смущает. Ты не можешь дать им больше, чем они хотят. Взгляни только, что получилось у нас в городе. Жуки заявили, что все их слуги свободны и могут идти куда угодно, заниматься чем угодно. Но ведь человек этим не воспользовался, я в том числе! Чтобы люди привыкли к свободе, нужно время.