Дэвид Герролд - Бойня продолжается

- Не стесняйтесь, - подбодрила она. - Там, откуда это взялось, еще много. - Но мы-то с Лиз не сомневались, что она заказала эту роскошь специально в качестве свадебного подарка. - Я боюсь, - конспираторски зашептала она, - что вас отсюда не выпустят, пока вы не отведаете от каждого десерта на тележке. - И еще больше понизила голос: - Генри очень обидчив.

Вот он, тот, что держит большой тесак.

- Вы суровый бригадир, леди, - рассмеялась Лиз. - Так мы пробудем здесь всю ночь.

Капитан Харбо похлопала ее по руке.

- Все мое время и весь шоколад - ваши. Сегодня ваша свадьба.

От нее требовались только эти слова. Неожиданно Лиз расплакалась.

- Это самая лучшая свадьба из всех, какие у меня были.

Она шмыгнула носом и заморгала. Потом смутилась.

Фауст поставил перед нами два больших, суженных кверху бокала для бренди.

- Простите, - всхлипнула Лиз, махнув рукой. - По-моему, я пьяна.

- Надеюсь, что так, - заметил Фейст, или Фауст, или кто он там был, с невозмутимым видом. - Иначе весь вечер пошел бы насмарку.

Когда Лиз наконец перестала смеяться - и плакать, - она в последний раз вытерла глаза и воскликнула:

- Ой! Ой! Пожалуйста, не смешите меня больше. Я не выдержу.

Фауст поставил откупоренную бутылку на стол и сказал:

- "Наполеон", выдержка шестьдесят лет. Это бренди вполне подходит для рюмочки на ночь.

Мы с Лиз ошеломленно уставились друг на друга.

- Подходит? - переспросила она. - Вы преуменьшаете. Я не представляю себе, что может быть лучше.

Я могу, - сухо заметил Фауст. - Я должен был подать "Ниерштайне Клостергартен Сильванер унд Хюксельребе Трокенбееренауслезе" урожая 1971 года вместо "Шато д'Икем" к шоколаду. Увы… - Он вздохнул и посмотрел так, словно просил прошения. - Было разлито всего двести пятьдесят бутылок этого отборного сухого вина, и последнее мы подали императору Японии. Я не уверен, что он смог оценить его, однако… в дипломатических интересах… ладно, не обращайте внимания. Каждый старается как может.

И он удалился.

Мы с Лиз больше не могли сдержаться и расхохотались ему вслед. А потом посмотрели на капитана Харбо.

- Спасибо вам, спасибо и еще раз спасибо за обед - и развлечение. Он изумителен!

- Он адекватен, - поправила капитан Харбо. - Я и сама думаю, что ему не следовало упоминать этот "Трокенбееренауслезе", но… в наше время так трудно найти хорошего помощника. - Она говорила это совершенно серьезным тоном, но в ее глазах мерцал озорной огонек. - Я собираюсь оставить вас одних. Это ваша первая брачная ночь. Наслаждайтесь видом сколько хотите.

Когда пожелаете вернуться в свою каюту, Шон проводит вас. Если понадобится что-нибудь еще, позвоните в этот колокольчик. Пошли, Генри. Обещаю, что генерал Тирелли не нанесет оскорбления твоему шоколадному буйству. Возможно даже, тебе придется отвозить ее в каюту на тележке.

Когда они ушли, я посмотрел на Лиз.

- Потрясающая леди.

- Ты тоже заметил, да? Открой-ка рот. Попробуй вот это…

- М-мф. С-см-т. Гм-мд… - После долгих секунд смакования я произнес: - Ты была права. Я только что пережил свой первый оральный оргазм.

Чуть в стороне от веранды виднелись три ступеньки, ведущие вниз, к уединенной скамейке, на которую мы и сели, допивая кофе и глядя в темную амазонскую ночь. Лиз положила голову на мое плечо, и мы просто отдыхали, отдавшись приятному чувству, оставшемуся от фантастического вечера.

- Я даже не представляла, что можно получить такое удовольствие не раздеваясь, - сказала Лиз.

- Как ты думаешь, почему они все это устроили? - спросил я.

Лиз ответила не сразу. Она знала ответ, просто ей не хотелось говорить об этом.

- Я думаю… Думаю, что им просто хотелось разделить наше счастье.

Вокруг не так уж много счастья. То маленькое, что случилось здесь, должно быть разделено.

- М-м. Но это - это сверхубийственно.

- Сверхубийства не существует. Мертвый он и есть мертвый. - Она уютно прижалась ко мне.

- Интересно, не было ли здесь чего-то большего?… - сказал я. - По-моему, все они боятся, что наступает конец. И таким способом отметили это. Отпраздновав собственное величие.

- Я не жалуюсь, - прошептала Лиз. - Мы заслуживаем этого.

- Честно говоря, моя сладкая маленькая шоколадка, мы действительно заслуживаем. Ты и я, возможно, являемся последней надеждой человечества сохранить то, что когда-то было на этой планете великим. Мы те, кто может переломить войну. Я думаю, они помогли нам очень сильно прочувствовать, за что мы сражаемся.

- Ну, тогда они преуспели, - с наслаждением вздохнула она. - Но мне не нравится, что в твоих устах это звучит так серьезно.