Андрей Буревой - Охотник Дарт. Лорд Пустошей

меня. Нет, это были не кошмары как прежде, и ничего странного в них не было лишь

повторение пережитых событий, но какая-то тревога не позволяла полностью погрузиться в

них, заставляя балансировать на грани сна и яви. Не по себе мне было. И снящийся мне

поход в Покинутый город был насыщен такой тревогой которой я не испытывал во время

похода. Казалось, что кто-то огромный наблюдает за мной и готовится нанести удар.

Когда происходящее во сне действие сместилось на утёс у Талора, я немного успокоился,

но как оказалось зря. Меня охватило негодование на коварную девчонку заманившею меня в

ловушку. Возникло желание уничтожить её... Кару... И это было совершенно незнакомым для

меня чувством, ибо она никогда не воспринималась как враг и не раздражала меня.

Наоборот, в её обществе мне всегда было комфортно. Возникло сильнейшее неприятие к столь

мерзкому сну и я начал бороться с ним, стараясь проснуться.

Возникшая мысль о том, что Кару неплохо было бы использовать в качестве оболочки для

какой-то Эфы, ещё больше обеспокоила меня. Бред какой-то в полусне мерещится. И

полностью проснуться не удавалось, несмотря на все мои усилия. Возникло ощущение, что я

уже не во сне нахожусь, а наяву грежу, зельями упившись до умопомрачения. Невозможно

было ни пошевелиться, ни вздохнуть. Тело было как чужое... Мало того и мысли, словно не

мои были. Ну, никогда не относился я плохо к Каре и никакую Эфу не знаю.

А тут ещё и отголоски старой злости на Мирраха, создателя этих идиотских варгов

накатили. И на Арис, не давшую их уничтожить. Одни проблемы от этих варгов и тогда и

сейчас.

Прогрессирующее безумие меня сильно встревожило. Что за дикие мысли? Что со мной

вообще творится?

И тут же меня поглотила иллюзия, в которой я был древним магом. Иерархом второй

ступени Тилом. И воевал с Даргом... Дарг, да я словно на самом деле пережил всё это. Мне

даже стало казаться, что я и есть этот Тил... Но это сумасшествие, а не

действительность. Или как минимум десять склянок зелья и разыгравшаяся мания величия...

Но плохо было то, что в мыслях я стал воспринимать себя как Тил, постепенно утрачивая

связь со своими воспоминаниями и обретая новые, более красочные и запоминающиеся о жизни

во времена древних магов.

Вскоре я так запутался, что с трудом понимал, что со мной происходит. Хотелось забыть

человеческую жизнь как глупый сон и заняться наконец делом. Но я же и был человеком... А

вновь мелькнувшая мысль о том, что из Кары выйдет отличная оболочка для Эфы, и нужно

будет только погасить в её организме процессы старения и немного модифицировать его,

едва не вызвала желание хорошенько обдумать эту идею.

Впрочем, этим можно будет заняться позже, подумалось мне и ужаснувшись своих мыслей я

вцепился в постепенно ускользающее от меня человеческое восприятие. Я не хотел быть

бездушным существом в которое постепенно превращался. Вспоминая всё хорошее, что

происходило со мной, я старался изменить свою сущность, холодную и бессердечную.

Борясь за свой безудержно скатывающийся в пропасть безумия рассудок, я пытался

согласовать раздирающие меня на части противоречивые мысли, вернуть однозначное

восприятие пережитых событий. Втолковывал раз за разом себе, что я не Тил, что Кара

добрая и прекрасная девушка, а не мерзкий варг, что Мэри не враг мне, а лучший друг и

более того, она достойна любви, а не ненависти.

Вскоре я полностью утратил какое-либо восприятие времени. Безумный полусон-полуявь всё

длился и длился, сводя меня с ума. И неизвестно через сколько декад я отыскал

возможность эффективно бороться с терзающими меня противоречиями. Эмоциональные

воспоминания оказались той ниточкой, что вывела меня из этого состояния. Именно они

позволили опереться на несомую ими чувственную мощь и укрепить свои позиции в

выстраивании устойчивой позиции. Их нельзя было трактовать иначе чем хорошие и потому

отрицательные мысли чётко воспринимались как чужеродные и успешно подавлялись.

Постепенно накопив достаточно много логических связей с ситуациями которые

воспринимались теперь однозначно, не вызывая противоречивых мыслей, я обратился к самому

последнему воспоминанию - близости с Мэри.

И столкнулся с неприятием данной ситуации. Я словно стал един в двух лицах и пытался

убедить сам себя в своей правоте. Как Тил я был раздражён испытываемым удовольствием