Виталий Федоров - Terra Nova. Строго на юг

Народ, собравшийся на палубе, загомонил, обсуждая увиденное:

– …отстреливать с машины или приманки отравленные рассыпать…

– …через колючку не пролезут, чего зря патроны жечь?

– …может, и не хищные, че вы заочковали сразу? Сами их съедим всех, ха-ха.

– …мама, а давай птенчика заведем?

Последняя фраза вызвала дружный хохот собравшихся, представивших «птенчика» в доме. Между прочим, не уверен, что смех оправдан.

– Они умные, судя по всему. Наверное, приручить можно.

Мужики недоверчиво хмыкнули, в духе: «Ну-ну, попробуй, а мы посмотрим», – но тут меня неожиданно поддержал Толик:

– Я, может, попробую, попозже. На страусовой ферме работал одно время. К птицам свой подход нужен, это не собака и не конь…

Невысокий калмык у нас считается главным спецом по животноводству, так что народ уважительно призадумался. Я же представил себе атаку «Ладожского отдельного кавалерийского эскадрона» верхом на фороракосах, возглавляемую пьяным до изумления Толиком, и почувствовал, как уголки губ неудержимо ползут вверх. Да уж, картина та еще, любой враг побежит с криками ужаса.

Берега протоки вдруг разошлись в стороны и исчезли, открыв взгляду простор великой реки. Сверкающая на солнце водная поверхность покрыта многочисленными барашками волн, справа, за прибрежными камышами, уходит вдаль плоская, как стол, степь, покрытая серебристой травой, а вот слева, у горизонта, видны темные силуэты гор. А живности-то, живности… на воде и в воздухе просто мириады птиц, от самых крошечных до гигантов размером с пару лебедей. В темной речной воде то и дело мелькают рыбьи спины, причем некоторые – с хорошее бревно толщиной. На фоне всего этого буйства сухопутная жизнь выглядит победнее, но тем не менее с палубы видно два стада… э-э… лам, наверное. Во всяком случае, рогов у них нет, так что антилопами не назовешь. Что-то среднее между ламой и небольшой лошадью, скорее. Стада не слишком большие, голов по двадцать-тридцать. Что еще… ага, снова «страусы», но эти уже больше похожи на заленточных. Тоже небольшое стадо (или у страусов – стая?), мощными лапами выкапывают что-то из земли и едят. Что – непонятно, могут быть корнеплоды, а могут и мыши какие-нибудь. Вроде больше никого… а, нет, вдали какое-то движение.

Навожу бинокль. Блин, да это же овцебыки! Ну, сходство не стопроцентное, но очень похожи. Шерсть покороче, а так… хм, а чего это они в круг сбились? Присмотревшись, замечаю нескольких волков, бегающих взад-вперед перед стеной рогов. А волки тут крупные, однако… лапы длинные; бегают быстро, наверное.

– Смотри какой!

– Красавец, мля!

Кого это они… о, носорог! Даже три – мама и два детеныша. Ну, скорее всего, мама: не думаю, что у них с папами гулять принято. Здоровенная мохнатая животина, метра четыре длиной и полтора в холке. Конечно, до рогачей и прочей северной фауны, включая тех же носорогов, ей далеко, ну так там и питание пообильнее, да и вообще жить проще. Зато у этого (пардон, этой) рог длиннее – больше метра.

Вопреки моим опасениям, никто из мужиков за ружьем не потянулся. Видимо, потому, что затрофеить, один хрен, не получится. Винтовка придурка на «Сан-Кристобале» тоже молчит, к счастью.

Наш «Кейп-Код» идет пятым в линии, так что перемена курса неожиданностью не становится – все видно заранее. Караван под острым углом пересекает реку и постепенно прижимается к западному берегу. Хотя тут он скорее южный. Место для закладки поселения Ладога намечено заранее, еще в Нью-Рино, на основании орденских данных. Десять километров выше начала дельты, на правом берегу, где в Аустралис в одном месте впадают сразу две небольшие речушки, стекающие с западных гор. В здешнем засушливом климате источник чистой воды – это важно. Понятно, что есть Аустралис, но прозрачностью он, прямо скажем, не поражает, хоть в Хуанхэ [45] Хуанхэ – река в Китае, название переводится как «Желтая река», дано из-за мутности воды. его переименовывай. Преувеличиваю, конечно, но пить я из него без особой необходимости не стал бы.

Все, понятно, в курсе наших планов, так что толпа зрителей перемещается на левый борт, я не исключение. Суда идут вблизи берега, до узкого песчаного пляжа метров сто пятьдесят, не больше. Сразу за пляжем поднимается небольшой двухметровый обрыв, после него идет полоса низких, причудливо искривленных постоянными ветрами деревьев (или это кусты такие, черт их знает, я не ботаник), за которой начинается степь. Чуть не сказал «ковыльная», но нет – это не ковыль, хотя и похоже. Главное отличие – местная степная растительность с удовольствием поедается овцами и даже (если не злоупотреблять) может идти на корм коровам, плюс ее семена не вызывают у бедных скотинок воспаления кожи. По крайней мере, такое заключение выдали орденские биологи, и очень хочется верить, что они не ошибаются, иначе придется всех моих овец на шашлык пустить.