Никита Красников: Альфа-версия

Любопытное солнышко пролезло в хату сквозь засаленное окно. Утренние лучи раздвинули занавески, пощупали выцветшие обои и брезгливо отдернулись, наткнувшись на уродливые настенные часы. Разбуженные часы издали сложный хруст, в циферблате открылась дверца, и оттуда, раскачиваясь на ржавой пружине, вывалилась ярко-красная кукушка.

— Ох же ж, батюшки! — сказала старуха Захоева, откидывая одеяло и стукая в пол босыми костями.

На часах стояло шесть утра. Суетясь и причитая, Захоева начала собираться. Промыла уши, кое-как обмоталась тряпками, вложила в рот желтую вставную челюсть. Завтракать уже было некогда. Порывшись под лавкой, она достала огромный двенадцатизарядный револьвер, завернутый в промасленную бумагу. Револьвер был в порядке, барабан крутился легко, в гнездах сидели толстые патроны. Старуха перекрестилась и запихала оружие за пазуху. Вчерашняя записка назойливо белела на столе рядом с хрустальной вазочкой; она перечитала ее, шевеля губами. Аккуратные буковки, вежливые слова. Пожав плечами, она скомкала бумажку и засеменила вон из избы. В сенях возился заспанный чумазый поросенок. Захоева поджала пальцы на ноге и для разминки так поддала ему под ребра, что он с визгом заметался по углам, опрокидывая тазы.

В открывшуюся дверь хлынули солнечные потоки. Старуха проморгалась, переступила порог и остолбенела. У крыльца на песке разметался убитый старик с кровью на черепе, по его лицу бегали мухи. Фамилия его была Пахомов. Захоева живо всосалась в сени и притворила дверь, оставив узенькую щелку. Ее дотошный нос высунулся наружу, по-крысьи дергая воздух. Глазки зашмыгали по сторонам, узловатые пальцы вцепились в тряпье на животе. Две седые пряди выбились из-под платка, сквозняк поволок их на улицу; они вылезли и закачались на ветру, как усы бывалого таракана.

Пахомова, судя по всему, укокошили среди ночи — лужица крови, набежавшая из простреленной щеки, уже давно подсохла. Проследив цепочку его следов, старуха уперлась взглядом в собственную калитку.

Ничто в окружающем пейзаже не намекало на опасность. Солнышко переливалось над забором, как раскаленный бриллиант. Сразу от калитки начиналась грунтовая дорога, рассекая опухшие сонные пашни и упираясь в горизонт. Над миром стоял легкий утренний звон. Ветерок возился в траве у обочины, раскачивая облезлый деревянный указатель — «д. БЕЕВО 25».

Досадливо сплюнув, Захоева скрипнула дверью и спустилась с крыльца. Мухи разлетелись с жужжанием, обнажив белые глаза трупа. Старуха перешагнула мертвое тело, вышла за калитку и решительно погребла худыми ногами по мягкой пыли. Встреча была назначена на полдень, и у нее оставалось без малого шесть часов, чтобы покрыть пятнадцать километров, отделявшие ее от Змиевкина оврага.

На чердаке соседнего заброшенного дома старуха Берская захлопнула томик Хармса и не спеша выбралась из кресла-качалки. Бессонная ночь больно плескалась в голове, скрипела в поржавевших суставах. Подцепив пальцами самодельный монокль, Берская откупорила пронзительный глаз. Второго глаза у нее не было, глазница заросла диким мясом.

Чердак этот напоминал антикварный магазин — повсюду висели древние зеркала, какие-то драпировки, стопки книг загораживали проход. Даже плоский компьютерный монитор, заваленный в углу растрепанными корзинами, был похож на старую литографию из-за облепившей его паутины. Сквозь широкие щели пробивал утренний свет. В белых лучах качалась пыль, зеркала перебрасывались зайчиками.

Берская подняла с пола короткую винтовку и подошла к одной из щелей. На ее щеку упала солнечная полоса, по губам полезла кривая улыбка. В ярком проснувшемся мире процветали свежие небеса, по оврагам искрился легкий туман, а через поля летела светлая прямая дорога, по которой Захоева уходила в бескрайнее пространство, как большая черная муха, оставляя за собой пыльный хвост.

Не прошло и десяти минут, как Берская уже была в пути. Ее велосипед дребезжал и подпрыгивал на кочках, повторяя перепады узенькой тропинки, пронизывая чередующиеся пласты света и тени. Она собиралась прибыть до срока, чтобы успеть подготовить нервы и привыкнуть к местности. Эта тропинка петляла в обход полей по перелеску, потом заглядывала на биологическую станцию, а уже оттуда бежала в Беево, сливаясь с главной дорогой в районе Змиевкина оврага.