Георгий Ланской - Попрыгун

– Хорошенькая перспектива, – хмыкнул я.

– Еще какая. Но в отличие от паразитов, которые высасывают из носителя всю его силу, кровь, соки и вдобавок награждают кучей неприятных болезней, мы, Миры, даем своему хозяину огромную власть в собственных пределах. Нам это крайне необходимо и выгодно. Чем сильнее, умнее, могущественнее наш носитель, тем быстрее развивается Мир, его структура, население, культура, наука и техника. К сожалению, далеко не всем Мирам везет. Иногда они не успевают найти своего носителя и гибнут. Иногда носитель бывает, скажем так, ограничен своими потребностями. И тогда Мир, созданный таким носителем, обречен на жалкое существование.

– То есть?

– Буквально. Представь себе роскошный дворец, с фонтанами, садами, павлинами и сотней услужливых гурий, выполняющих любую прихоть Императора.

Я представил и хмыкнул. А что, очень даже неплохая жизнь!

– Вот-вот, – улыбнулся двойник. – райская жизнь, предел мечтаний. А теперь одна маленькая поправка. Стоит этот дворец в пустыне, или на скале посередине Мирового океана. И больше в этом мире нет ничего, только дворец, гурии и Император. Человек двести на целую планету, на которой ничего больше нет. Ни городов, ни лесов, ни рек. Пустота. И такие миры существуют и вынуждены вести подобное существование, потому что им просто не повезло с носителем. Я скажу тебе больше, таких миров очень много. Они остановились в своем развитии, потому что в свое время в развитии остановился их Император.

Эта картина понравилась мне гораздо меньше. Я сдвинул к переносице брови, а моя двойник удовлетворенно кивнул.

– Вот-вот. Безграничная власть и пародия на величие в лице дорвавшегося до власти фигляра. А мы, по сути, разумные существа, вынуждены подчиняться законам, которые нас уязвляют, и ничего не можем сделать.

– Почему бы тогда не сменить носителя? – разумно возразил я.

– Это, к сожалению, невозможно. Миры не меняют хозяев и не имеют возможности их выбирать самостоятельно. Право на собственный Мир определяется не нами. Если бы это было так, мы предпочитали бы подчиняться гениям, даже злым, даже одержимым, но гениям, потому что имели бы возможность определенного развития. Увы, но нашими хозяевами часто становятся люди ограниченные, глупые и жадные не до знаний и могущества, а до обычного чревоугодия. И тогда в своем развитии останавливается и Мир. Это похоже на ребенка-дауна, которого обучили простым действиям, с той разницей, что в нашем случае этот пресловутый ребенок-даун понимает собственную ущербность.

– Да, – протянул я, – печальная история. Но при чем тут я?

– При том, – веско ответил двойник. – Ты – Император. Мой Император, если быть точнее. Я твой Мир. Я – пуст. Наполни меня.

Я надолго замолчал, глядя поверх плеча двойника. Перспективы, которые открывались передо мной, были весьма заманчивыми, но в то же время что-то свербело у меня в висках, словно предостерегая: «Берегись!» Неясная тревога волнами то накатывала, то отступала, давая место слепым надеждам.

– Что это дает мне? – тихо спросил я. Двойник улыбнулся победоносной улыбкой.

– Безграничное могущество в пределах Мира. Ты – творец. В своем Мире ты – Бог. Можешь создавать, разделять и властвовать. Никто не сможет встать у тебя на пути.

– Что будет, если я откажусь? – еще тише спросил я. Но мой собеседник меня услышал и покачал головой.

– Ты не можешь отказаться, – ответил он. – Теперь от твоего согласия или несогласия ничего уже не зависит. Ты мой Император и останешься им навсегда. Даже если ты не хочешь что-то менять сейчас, рано или поздно ты передумаешь. У тебя впереди долгая, очень долгая жизнь, насыщенная самыми разными событиями: хорошими и плохими. И рано или поздно ты сам придешь в свой Мир, чтобы убежать от проблем, которые будут тяготить тебя здесь.

Мы замолчали. В моей голове что-то тикало, словно неразорвавшаяся бомба, готовая в любую секунду разнести моя череп изнутри, изрешетив осколками все вокруг. Я потер пальцами виски, с удивлением отметив, что руки у меня совершенно ледяные.

– Мне нужно подумать, – наконец ответил я. – В конце концов, такие известия человек получает не каждый день.

– Думай, – снисходительно пожал плечами двойник. – У тебя впереди целая вечность. Когда будешь готов – позови…

Я думал четыре дня. Вполне возможно, что думал бы дольше, но цепь необычных событий, произошедших со мной, ускорили перемены в обычной жизни. Как и предсказывал мой двойник, иногда плыть против течения становится невыносим трудно. Я никогда не был хорошим пловцом. Куча мелких и крупных неприятностей, свалившихся на меня, заставила меня ускорить принятие решения. И однажды вечером я, забившийся в угол собственной квартиры, нерешительно позвал своего двойника, втайне надеясь, что недавний разговор мне просто померещился. Надежда умерла в зародыше. Двойник появился мгновенно, сел напротив и радостно оскалился. Его зубы были отвратительно белыми, совсем не похожими на мои, а в еще недавно голубых глазах горело пламя.