Михаил Ахманов: Океаны Айдена

Еще несколько шагов.

— Это, это, это, это! — Кулак вождя работал без перерыва. Одинцов вел подсчет.

Они подошли к концу шеренги.

— Это, это, эт…

— Хватит! — Одинцов положил ладонь на волосатое плечо. — Рука… половина руки… и два! — Свои вычисления он сопроводил наглядной демонстрацией: растопырил перед физиономией Бура пальцы обеих рук, потом — одной, потом показал еще два пальца.

Вождь в раздумье поскреб отвислую нижнюю губу.

— Два? — спросил он, в свою очередь показывая два пальца. — Два — толстый? Хорошо?

— Хорошо, — согласился Одинцов. Кто он такой, чтобы возражать вождю, если тому угодно увеличить свой гарем еще на пару самок? В конце концов, они хотя бы будут избавлены от котла!

Он сделал шаг вперед и увидел темные молящие глаза, странно живые и блестящие на неподвижном обезьяноподобном лице. Юноша, почти подросток… Коренастый, но крепкий и сильный, длинные руки с цепкими пальцами свешиваются едва ли не до колен, сквозь курчавый, еще редкий мех проглядывает коричневая кожа, губы довольно тонкие — для трогов, конечно. Но главное — взгляд! Этот парень хотел жить, в отличие от остальной толпы живого мяса, примирившегося со своей участью. Такое желание подразумевало и более тонкие чувства… во всяком случае, можно было надеяться, что они существуют.

Одинцов резко остановился и ткнул юношу кулаком в челюсть — точно так же, как Бур.

— Это!

Вождь, презрительно скривившись, оценил его выбор.

— Нет толстый! — вынес он вердикт. — Нет хорошо! Мясо!

— Это! — настойчиво повторил Одинцов, снова ткнув парня, на сей раз в ребра. — Это! Это — Од — хорошо!

— Од — хорошо? — Губа у Бура недоуменно отвисла. При слове «хорошо» мысли вождя работали в определенном направлении, а эротических изысков более цивилизованных обществ троги пока не ведали.

— Од — хочет — себе — второй! — пустился в объяснения Одинцов. Числительные играли важную роль в иерархии клана трогов. Первый означало главный, старший. Второй в определенных ситуациях, указывало на помощника, заместителя и вообще близкое к первому лицо. — Это — второй — Од! Второй — Од — хорошо!

Бур как будто понял. Что ж, у него, вождя, был свой помощник-посыльный, этот самый Квик-Квок-Квак. Значит, Оду тоже необходим парень… скажем, носить его оружие, мыть каменное блюдо и чесать пятки. Вот только…

Вождь снова оглядел юношу и с сомнением пробормотал:

— Нет толстый… Плохо… — Он поискал глазами в группе усыновленных счастливчиков и кивнул на самого рослого. — Вот этот — хорошо! Толстый! Руки — толстый, ноги — толстый, голова — толстый! Это — второй — Од! Хорошо?

— Нет! — Одинцов яростно сверкнул глазами, этот спор уже начинал ему надоедать. — Руки толстый — хорошо! Ноги толстый — хорошо! Голова толстый — плохо! Это, — он хлопнул своего избранника по макушке, — голова хорошо! Од хочет это!

Бур, собственно, не собирался пререкаться — тем более что в самом конце шеренги имелась парочка на удивление толстых и аппетитных самок. Вождь устремился к ним, небрежно махнув лапой в сторону темноглазого юноши:

— Хорошо! Это — Од — хорошо!

Одинцов ухватил парня за руку и выдернул из шеренги смертников. Тот широко раскрытыми глазами уставился на своего спасителя и господина. Приложив ладонь к груди, Одинцов назвал свое имя, стараясь говорить медленно и отчетливо:

— Я — Од. Од! Хо-зя-ин! Ты?..

— Мой звать Грид. Грид помогать тебе. Грид — твой второй! Грид — рядом, всегда! Грид — не мясо! Грид помогать Од!

Стараясь понять эту небывало длинную для трога речь, Одинцов не сразу сообразил, что слышит знакомые слова. То был невнятный, почти неразборчивый и исковерканный до невозможности, но несомненно айденский язык!

Генерал Шахов стоял у окна своего кабинета, хмурясь и глядя в парк. Ели и сосны были зелеными, но клены, березы и тополя уже оделись осенним золотом, точно напоминая, что время летит, а дело не двигается с места. Восемь месяцев прошло, как Одинцов погрузился в Зазеркалье, исчез, оставив в криотронном бункере свою изношенную плоть. Он был, без сомнения, живым, тело, хранившееся в гипотермии, не погибло, и, значит, на Той Стороне его не сожгли, не зарезали, не съели. Почему же он не возвращается?.. Это было загадкой, которую Сергей Борисович Шахов, руководитель баргузинского Проекта, разгадал уже давно. Не возвращается потому, что не хочет… Должно быть, в рай попал!

Мысль о рае преследовала его не первый день, перекликаясь с другими, не столь приятными соображениями. Что писать в отчете? Больше полугода он кормил обещаниями руководство в Москве и финансировавший исследования Фонд МТИ, [1] Фонд перспективных исследований Массачусетского технологического института. нанизывая расплывчатые фразы о большом успехе, кардинальном прорыве, о первом погружении в иную реальность, которое длится не секунды, но дни. Между тем дни складывались в недели, недели — в месяцы, а испытатель не возвращался, словно на Той Стороне попал к молочным рекам и кисельным берегам. Возможно, так оно и было.