Вадим Еловенко - Мы – силы

А если он и правда погиб, то что ж… Жалко, конечно. Жуть как тоскливо становится, что не осталось да же такого друга. Который только озадачивал… Теперь и Ринат почувствовал свое одиночество. Наверное, что-то подобное испытывает наставник каждый день среди всей этой толпы.

Чтобы прогнать от себя идиотские мысли, Ринат поднялся и вышел. Ему надо было проконтролировать сборы и отход соединенного отряда. Не Улем же будет орать на ротных, чтобы пинали своих быстрее…

Объехав на своем уазике расположение и проследив за тем, как идет погрузка боеприпасов и людей, Ринат решил наведаться в уже собранный обоз из захваченного в городе. Оцепление пропустило его беспрепятственно на площадку, где стояли тентованные грузовики и где под охраной находились люди, что были отобраны для работ или службы на базе.

Поприветствовав Кондрата, который со своим условным взводом был принят на службу Улему, но которого пока не присоединили ни к одному из отрядов, поручив охранять обоз в дороге вместе с охраной из батальона Рината, он прошел к пленным. Оглядев женщин, что от холода жались друг к другу, он сказал Кондрату:

– Пусть разведут костры. Не май месяц.

– Так скоро же выходим…

– Ничего страшного. Пусть греются. Перед уходом потушите. А можете и не тушить.

– Хорошо, – ответил Кондрат и отдал распоряжение своим.

Ринат, убедившись, что пленники, по крайней мере, не околеют раньше срока, собирался уйти в машину и вернуться к штабу, но Кондрат попросил отойти с ним на пару слов. Удивившись такой просьбе, Ринат отошел с Кондратом за бойцов оцепления и спросил в чем дело. Кондрат, который и раньше не больно нравился Ринату, изобразил на лице такую улыбку, от которой Рината чуть не взорвало изнутри. Взвинченный разговором с Улемом, он хотел просто съездить по этой улыбающейся физиономии, вместо того чтобы выслушать, что скажет новый командир взвода, причем наверняка его батальона.

– Ты бы, Ринат, попроще себя со мной вел, а? – странно елейным голосом сказал Кондрат.

Ринат, моментально очистившись от эмоций, холодно сказал:

– Не понял, боец.

– Хе-хе… – ухмыльнулся Кондрат. – Да чего ж тут не понять. Ты меня, кажется, забыл?

Напрягая память, Ринат искренне пытался вспомнить, где и когда он мог видеть этого урода.

– Не помнишь… – резюмировал Кондрат. – Так я напомню. Это ты нас расстрелял тогда… Забыл? Когда вы дали уйти раненым этим. И Ханину в том числе. О-о-о-о-о… вижу, вспомнил… Так что давай-ка ты со мной попроще. Хорошо? Мы же, так сказать, не чужие уже друг другу люди. Не поверишь, как я тебе благодарен, что ты не добивал никого там… А то лежать бы мне там в лесочке… гнить… А так я вот он, живехонек.

Ринат, чувствуя, как от непонятного страха у него сжимается мошонка, еле владел собой. Вот это подстава. Он уже и думать забыл про тот случай… А тут вот… на тебе. Кондрат все таким же тихим и чуть насмешливым голосом продолжал:

– Так что ты это… когда командуешь мной… просто помни о том, сколько нас вместе связывает. Хорошо? А то некрасиво получится… Да. И ты меня перевел бы куда… в место потеплее, а то, как ты правильно заметил, не май месяц. Ну что ты зыришь-то? Неужель ты меня, спасителя всей вашей авантюры, столько помогавшего вашему штабу и разведчикам, тут пристрелишь? Дураком не будь. Ты же никогда в жизни не отмажешься. Так что успокой ручонки, что к пистолету тянутся… Хорошо?

Ринат вдруг понял, что у него действительно рука непроизвольно к пистолету тянется. Больше того, она уже лежит на рукояти. И вдруг Ринату стало так спокойно и так хорошо от осознания оружия под рукой… Он даже не думал больше ни о Кондрате, ни о холоде, ни о том, что вообще-то пора трогаться скоро. Он достал пистолет и, изучая его красивую форму, мягко большим пальцем снял оружие с предохранителя.

– Дурака не валяй, – продолжая улыбаться, сказал Кондрат. – Я тебе не враг, ты мне не враг. Мы друг друга прикроем если что. Возьми меня к себе адъютантом. Я тебе пригожусь. Ну что ты злишься-то?

Но Ринат не злился. Он поднял голову, оторвал взгляд от оружия и посмотрел с улыбкой на Кондрата. Кондрат, уже старый и матерый, верно истолковал эту улыбку. Но сделать или исправить что-либо было поздно. Три раза в упор выстрелил Ринат в него, разорвав тому живот. И на выстрелы, и на последующий вой Кондрата обернулись все без исключения. А Ринат стоял, не замечая этих взглядов, и наслаждался неудержимым криком боли Кондрата. Дав тому помучиться с минуты три, Ринат выстрелил ему в лицо. Пуля, выбив кровавый всплеск из глаза, вошла в мозг.