Борис Долинго - Чужие игры

Валентин задумчиво почесал затылок:

– Ну тоже верное… Слушай, а ты всё помнишь, что с тобой случилось в Храме и потом?

– В смысле?..

– В смысле, что провалов в памяти с момента, как тебя зацапали люди главкома, у тебя не наблюдалось?

Лобанов на несколько секунд задумался.

– Да вроде нет, – ответил он. – А у тебя что, память отшибло?

Валентин переглянулся с Шориным:

– Да видишь, в чём дело… Я и Коля, мы не можем вспомнить всё до конца, что было после того, как мы сбежали из Терминальной Зоны…

– Что ж, хреновенько, – Лобанов пожал плечами, – что могу сказать?..

Они немного помолчали, разглядывая окрестности и знакомые автомобили, проезжавшие изредка по шоссе – их водители, казалось, совершенно не обращали внимания на стену туч: машины спокойно въезжали и появлялись из облаков. Затем Валентин спросил:

– Так, а ты тоже в пустыне оказался? Если ты всё помнишь, то должен понимать, откуда ты в пустыню попал.

Князь округлил глаза:

– Братишка, ты чего, при чём тут пустыня какая-то?! Говорю же, Коулл меня вытолкнул в какую-то хрень… Даже не знаю, как описать – ни верха, ни низа, ничего вокруг и самого себя не видишь, только ощущаешь. Вроде ни тебя нет, ничего вокруг нет. Но я пошёл, пошёл, потом словно в тумане оказался, а потом из облаков этих вышел прямо сюда. А тут смотрю, пацаны знакомые впереди мельтешат, то есть – вы. Вот и всё!

Валентин в который раз покачал головой – ситуация ни на грамм не прояснилась. Единственное, понятна явная связь с тарланами, с этим Коуллом, если Князь не врёт. Хотя зачем ему сейчас врать?

– Ладно, – а что у тебя за рюкзак? – спросил Остапенко.

– Коулл мне с собой дал, – подмигнул Лобанов. – Жратвы немного, питьё, мелочи разные, да ещё рация ихняя. Даже пистолетик не побоялся дать, толстопузый: сказал, что если не смогу этих людей к нему доставить, то очень желательно просто грохнуть…

– А Коулл – толстопузый? – уточнил Остапенко. – Мы-то его не встречали никогда.

– Да! – кивнул Михаил. – Упитанный такой боров.

– Ясно, ясно… – пробормотал Валентин. – Погоди, но если ты должен этих людей доставить к Коуллу, то, получается, отсюда есть выход?

– Коулл сказал, что есть, – подтвердил Лобанов. – Только не всё так просто. Это тоже вроде как Зона, только не совсем простая, как я понял. Коулл мне объяснил, как можно выйти, но выход он открывает как бы с той стороны этой Зоны. Просто в определённое время надо подойти в определённое место – и Коулл откроет проход…

– Покажешь?

– Так, само собой, пацаны. Вы как, ко мне подключитесь? Шоблой-то веселее!

Валентин снова переглянулся с Николаем.

– Ну, если ты не против, – криво улыбнулся Остапенко.

Князь расплылся в улыбке:

– Да что вы, пацаны! Мы же одна команда, верно?

– Добро! – согласился Валентин. – Кстати, Коулл про нас что-то знает? В смысле, что и мы тоже тут оказались?

– Нет, про вас он вроде ни фига не знает, откуда? – ответил Лобанов, и было похоже, что говорит он вполне искренне. – Кстати, в натуре, а вы-то как тут оказались?

Остапенко развёл руками:

– А вот это мы не понимаем, какой-то странный провал в памяти у обоих!.. И он вкратце рассказал Михаилу то, что помнил.

– Дела! – покачал головой Князь. – Но чего тут стоять – двинули?

– Двинули! – согласился Валентин. – Посмотрим, что это за Питер.

Когда они добрались до города, всё выглядело вполне обычно, как и на шоссе: вокруг по тротуарам шли вроде бы вполне настоящие люди, по дорогам проезжали вполне настоящие автомобили. Но в том, что это вовсе не настоящий Санкт-Петербург, они уже не сомневались – не мог это быть настоящий Питер.

А из дверей станции метро, возле которой они остановились, вываливалась людская река.

– Столпотворение, блин! – философски протянул Шорин, потирая отрастающую на подбородке щетину.

– Да уж, – поддакнул Валентин, – отвыкли мы немного от людской толпы. Хотя сейчас во всей вселенной столпотворение – миры, можно сказать, перемешались…

– Ты про эти Зоны, которые везде? – уточнил Лобанов, и Остапенко кивнул. – Но заметь, братан, не мы это устроили, а нам теперь тут выживать приходится.

Валентин хмыкнул:

– Ну с учётом того, что мы натворили в той же Терминальной Зоне, да и ещё где там, то и мы тут руку приложили…

Мимо по краю дороги проехал чадящий дизельной копотью «икарус», и люди невольно поморщились.

– М-да, – сказал Остапенко, покосившись на проехавший мимо знакомый автобус «Лиаз», – чужие игры, не наши… Но играть придётся. Придётся разбираться, кто этот спектакль устроил, а главное – какие у всех у нас тут роли прописаны. Мне кажется, что для нас они кем-то прописаны.