Триша Салливан - Битва

— Сплайсинг яйцеклеток — слишком дорогостоящая операция, мне не по карману.

— А еще ты и сама этого не хочешь, потому что в подобном размножении удовольствия ни на грош. Взять, к примеру, твой шоколад и водку. Ты же не получаешь никаких питательных веществ, не так ли?

— На что ты намекаешь? Считаешь, что мной овладела примитивная похоть?

— Да. Поговори с любым эволюционистом-антропологом, он тебе скажет, что мы созданы для секса, и все вирусы мира вместе взятые не сумеют изменить этого факта. Вирусы могут быть бесполыми, а мы нет. Все твои поступки давным-давно были предопределены на просторах африканской саванны.

— Да уж, тогда ответь, какое отношение имеет мой кофейный столик и лак для ногтей к африканской саванне Серенгети и людям, жившим полмиллиона лет назад? Или первобытный ил, если уж на то пошло? Если мы эволюционировали, чтобы самим решать, как нам развиваться дальше, тогда почему…

— ПЯТНОВЫВОДИТЕЛЬ. СКИДКА 40 ПРОЦЕНТОВ. МОМЕНТАЛЬНАЯ ОЧИСТКА ЛЮБЫХ ПЯТЕН. ВЫВОДИТ ПЯТНА ДАЖЕ ОТ КРОВИ И ВИНОГРАДНОГО СОКА.

— …почему мы такие кретинки?

Мэдди задрала ногу и подула на пальцы. Снова взглянула на свое отражение.

— Страхолюдина, — прокомментировала она собственный внешний вид. — Знаешь, Кэтлин, с местоимением «мы» я погорячилась. Кретинка у нас здесь только одна — это я, а вот ты просто надралась. — Она разразилась смехом. — То есть я надралась, а ты…

— Не бери в голову. Слушай, ты еще помнишь, зачем ко мне обратилась?

— Блин, само собой. Давай, Кэтлин, хватит ходить вокруг да около, расскажи мне наконец, что ты там обнаружила. — Она покатилась со смеху, придя в восторг от собственного остроумия. Кэтлин ограничилась снисходительной улыбкой.

— Готова услышать новость? В организме твоего СЕ почти отсутствуют антитела против вирусов Менискуса.

— Почти отсутствуют? Ничего не понимаю. Он же не заразился. Он должен был вырабатывать антитела.

— Но не вырабатывает. Мэдди, он вообще не вырабатывает никаких антител для каких бы то ни было вирусов Менискуса.

— Но он должен, — снова повторила Мэдди, на что Кэтлин недовольно покачала головой. — Кэтлин, да аквариум кишмя кишит этими вирусами. Ты хочешь сказать, что не обнаружила признаков инфекции?

— Я тебе говорю, что не нашла никаких следов антител. Как давно он там находится?

— Достаточно долго. Кэтлин, ты уверена, что вирусов нет?

— Бог мой, я не говорила, что вирусов нет. Я сказала, нет антител.

— Подожди, совсем запуталась.

— Он заразился?

— Нет! Именно это мне и непонятно. Тогда почему я не вижу повреждения тканей в отчетах «И-МИДЖа»? Вирусы уже давно должны были сожрать его живьем.

— А вот этот вопрос уже не ко мне. Я могу сказать тебе лишь следующее: уровень гистамина у него в норме, у СЕ нет антител для любого известного мне организма, несущего в себе палочки Y-чумы, включая твой, а все остальное выглядит совершенно нормальным.

— Нет, — сказала Мэдди. — Полный бред. Это невозможно.

— Я тоже так вначале подумала. Поэтому провела все, какие только могла, анализы и проверила тканевый сок, который ты прислала. На ум приходит лишь одно сравнение: словно иммунная система этого человека перенесла значительные повреждения или сильно ослабла. Такие люди не реагируют на вирусы. Они просто валятся без сил и умирают. Именно так обстоит дело с этим твоим СЕ, за одним исключением.

— Он жив, — договорила Мэдди.

— Точно. Если выразиться точнее, инфекция не распространяется. Вирусы не размножаются. Они просто — скажем так — погибают по естественным причинам.

— Ты раньше сталкивалась с чем-либо подобным? Кэтлин задумчиво прикусила губу.

— Ты знакома с его историей?

— Нет. А что?

— Ну, на мой взгляд, это очень похоже на врожденную невосприимчивость к Y-чуме.

— Кэтлин… — Мэдди заколотила мелкая дрожь. Она не могла говорить, мысли разбегались во все стороны. — Кэтлин, спасибо. Огромное тебе спасибо.

— Но, Мэдди, почему…

— Мне надо идти. Пока.

— Но ведь…

Голос Кэтлин затих, когда Мэдди прервала связь. Она схватилась за голову и стала яростно дергать себя за волосы. Доктор Бальдино по-прежнему видела свое отражение на черной стеклянной поверхности венецианского окна и изрядно удивилась тому факту, что от всей этой мыслительной деятельности у нее еще не повалил дым из ушей, потому что чувствовала она себя как какой-нибудь робот из фильмов пятидесятых годов, у которого произошло короткое замыкание.