Триша Салливан - Битва

— Не заливаешь? А что за вещь?

— Тебя это не касается.

— Меня касается все, что имеет отношение к «Страшилам». Я босс.

— А мне казалось, что у вас там верховодит 10-я.

— Это она тебе так сказала? — В голосе прорезались нотки возмущения.

— Ну, скажем, она дала мне понять…

— Гадина какая! Ее приняли только потому, что БелОвлазка приходится ей дядей. Она чокнутая.

— Снова этот БелОвлазка. Да кто он такой? — Внезапно я вспомнила: тот самый дядюшка Б. Как она там еще сказала? «Мне позарез нужен этот грузовик». Какой грузовик?

— Не забивай голову. Подведем итоги: всего этого не должно было случиться. Твоей подружке следовало держать свою дырку подальше от приятеля моей подружки.

Я пожала плечами.

— Твой шоколад в моем арахисовом масле, — язвительно заметила я с вызовом в голосе, затем сбавила тон, надеясь достигнуть взаимопонимания. — Нет, твое арахисовое масло на моем шоколаде. — КрайЗглу непонимающе уставилась на меня. Я не оставила попыток достучаться до нее. — Разницы никакой, сечешь? Совсем как в одной из тех древних реклам шоколадных конфет с арахисовым маслом «Ризез», помнишь? — Но она все еще не понимала. Я принялась объяснять: — Слушай, с чего это вы так взъелись на СХи? Почему бы Снежному Рожку просто не взять да и продинамить своего паршивого дружка?

— Ты его не знаешь, поэтому нечего почем зря болтать.

— Ты и впрямь считаешь, что все это стоит еще одной перестрелки?

— Слышь, ты, дерьмовка, незачем тут передо мной в позу становиться! Ты вспомни, кто стрелять-то первым стал?

— Гм… Что ты собираешься делать дальше? Хочешь шлепнуть меня?

— Я, может, и не хочу, но придется, если твоя сучонка не спасет твою тощую задницу. Назовем это лояльностью. Кому-то непременно придется заплатить за шашни с мужиком моей товарки.

Я застонала и уткнулась лицом в ладони, вспотевшие и издававшие неприятный кисловатый запах.

— Слушай, только не кипятись, — вздохнув, сказала я. — Но я знаю, что Сук Хи здесь нет.

— Нечего заливать.

— Да нет, я правду говорю. КрайЗглу, ее подстрелили. В самом начале. Я сама видела. Она лежала на полу, вся в крови.

— Что ж, надеюсь, она окочурилась.

Я набросилась на нее, прямо как Джерри Спрингер на своего противника. Мы рухнули на пол. Я колошматила ее и кусала, и строила из себя этакую силачку, пока КрайЗглу не подмяла меня под себя и не пригвоздила к месту с помощью какого-то хитроумного борцовского захвата, заведя руку за спину. Сук Хи сразу бы сказала, что это был за захват — она не пропускает ни одной передачи про борьбу.

— Пошла к черту! — визжу я. — Она моя лучшая подруга и не заслужила такой смерти, ты, дешевка!

КрайЗглу сидит на мне верхом, мы обе тяжело дышим, я жалобно всхлипываю. Потом она встает с меня и слегка отодвигается. Я съеживаюсь в позе зародыша, из носа течет, от плача ноет живот. Она все еще целится в меня. Из чертового пистолета, который до сегодняшнего дня был для меня всего лишь фаллоимитатором повышенного риска.

Как бы мне хотелось, чтобы оружие никогда не изобретали!

В КрайЗглу нет ни капли сочувствия.

— От тебя одни только неприятности, так и норовишь устроить гадость.

— Тогда, мать твою, пристрели меня, — сказала я. Так отрывисто и низко, что скорее не сказала, а прокаркала.

— Закройсвоюгребануюпасть, а то и впрямь грохну. Рыдания мои прекратились. В первый раз за весь день я ощутила необыкновенное спокойствие. В голове наконец-таки наступило просветление.

— Давай. Пристрели меня из этой чертовой пушки. Ты даже не соображаешь, что творится, но давай не стесняйся — стреляй, если хочешь.

— Это я не знаю, что творится? Да, ты права, куда уж нам.

— Я серьезно. Ты не знаешь, что сейчас происходит. Я хочу сказать, 10-я права, она верно говорит о нашей цивилизации на своем сайте. Причина всех бед в размножении. И в языке. Иначе мы ни за что бы не сумели изменить лицо матушки-природы, подчинить ее своим нуждам. Мы эволюционировали, чтобы стать древесным народом.

— Древесный народ? — КрайЗглу принялась хихикать. Я не поняла, что такого смешного она нашла в моих словах.

— Почему мы не остались там? Сколько мужской жестокости можно безнаказанно творить в первобытном лесу? Без сезонных паводков и сельского хозяйства, которые дают нам возможность плодиться, разве та горстка выживших стала бы убивать друг друга? Никому и в голову не пришло бы изобретать оружие и комиксы. Все новые технологии исходят от человека, пытающегося убить или превзойти природу. Человека, кулаками расплачивающегося с божественной праматерью, глумящегося над ней и терзающего ее.