Павел Старовойтов: ВОСПОМИНАНИЯ

В общей сложности вышло, что вместе с нами на станции вот уже второй день проживает одна тысяча двести сорок три человека и покидать её пока никто не собирается. Так же, в процессе переписи, у нас появились: пять сантехников, один сапожник, четыре электрика, одиннадцать строителей (двое из которых назвались плотниками) и несколько врачей. Те же, чьи профессии показались лейтенанту бесполезными в данный момент, переводились в категорию разнорабочих. Женщины автоматически были отнесены к разряду поваров, швей и медсестёр.

Перепись оказалась мероприятием долгим и заняла почти весь день. После приёма пищи Холмогора посетила ещё одна мысль — обзвонить соседние станции. Список с номерами висел на стене у самого телефонного аппарата. Это дело он поручил Прохорову. Фёдор побежал исполнять, но на удивление быстро вернулся и сообщил, что телефон не работает.

— То есть, как не работает? — лицо лейтенанта выражало недоумение.

— Трубку снимаю, а там ничего: ни гудков, ни шипения.

— А язычок дёргал?

— Дёргал, несколько раз.

Воцарилось гробовое молчание. Прошло несколько секунд прежде, чем Холмогор распорядился позвать к нему электриков. Когда те прибыли, лейтенант отдал им приказание найти и устранить причину не работы телефона.

— По выполнении доложить — эти слова были первым, что я услышал, когда открыл глаза. Электрики вместе с Холмогором покинули подсобку и я проснулся окончательно. Чувство голода привело меня на продовольственный склад. Взяв у Кружкина суточную порцию тушенки, два кубика сахара и кружку кипятка, я вернулся обратно. Вскрыл ножом консервную банку, поставил её на стол рядом с кружкой. Достал свой вещмешок, порылся в нём. Вытащил ложку. Сел за стол и начал есть. Я не спешил, ведь следующий мой караул наступал только завтра, и сегодняшний вечер был абсолютно свободен. Я наслаждался. И тут в коморку зашёл лейтенант.

— Не понял, боец… Что, в караул захотелось?! Ешь в спальном помещении… Ну-ка выметайся отсюда!

Дабы не выводить Холмогора из себя окончательно, я быстро собрал ужин и удалился на платформу. Курская отходила ко сну, караульные скучали каждый у своего тоннеля, а я, пресытив голод, решил поведать Вам о ребятах, с которыми сюда попал. И начать бы хотел с человека, к которому за всё время службы относился с симпатией и большим уважением, с Алексея Тевтонова или просто Тевтона (так мы его называли).

Тевтон был москвичом. Причём, как он утверждает, коренным. Не знаю, что Лёша вкладывал в это понятие, но мне он нравился. Тевтон был начитан, многое знал и во многом разбирался. Видимо потому, что был старше нас и в армию попал сразу после университета. Тевтонов мне напоминал Тома Сойера. Эдакого образованного сорванца, готового ради пущего интереса не в меру усложнять даже самые простые и порой незначительные вещи.

Как-то после спуска, Лёша сказал, что жить мы теперь будем, как настоящие черепашки-ниндзя. И очень удивился, когда я спросил его о том кто это. Потом понимающе улыбнулся и пояснил что-то совсем несуразное о четырёх мутировавших качках-художниках эпохи Возрождения, вооружённых японским оружием и знающих приёмы каратэ. Тут уже удивился я. Мне всегда представлялось (по крайней мере, так нас учили в школе), что Леонардо, Микеланджело, Рафаэль и Донателло жили в 15–16 вв. и творить, с катанами под мышкой, никак не могли, поскольку жили они в Италии. Но спорить я не стал, я слышал, что московское образование не самое лучшее в нашей стране.

Следующим в моём повествовании о сослуживцах будет Антон Величко. Красавец. По сравнению со мной, просто великан. Головы на две выше и гораздо шире меня в плечах. В часть прибыл из Липецка. Говорил, что до армии девицы на нём так и висли.

— Верите, нет, из дому выйти не мог, чтобы не переночевать у какой-нибудь новой знакомой — хвастался он, закуривая.

Врал, конечно. Все это понимали, но никто не перебивал, больно складно у Андрея получалось.

О земляках, то есть о пензенских ребятах, хотелось бы сказать отдельно. Помимо меня, в Холмогоровской группе, их было ещё двое: Алексей Ларин и Владимир Тимохин. Мы вместе учились в школе. И в часть прибыли тоже вместе. Вообще ребята они хорошие. Вот, например, Лёша — отличный товарищ и надёжный друг. Как-то даже отлил мне кастет и помог разобраться с задирами из соседнего класса. Он был как из сказки: не низок, не высок; не красив, не уродлив. Он просто был. Во рту, правда, не хватало зубов, но это его не портило.