Андрей Красников: Пустошь. Континент

В итоге засыпал я в несколько смешанных чувствах.

А вот утро было прекрасным. Я нежился в кровати, потом вальяжно гулял по номеру, ленясь собираться в дорогу… Затем неспешно завтракал, улыбаясь хозяину, охраннику и девушке-официантке.

Вся прелесть утра закончилась в тот момент, когда я, ведя в поводу лошадь, неспешно подошел к восточным воротам города. Там царил какой-то нездоровый ажиотаж – толпились люди, лошади, ругались стражники.

– Э… простите, уважаемый, – обратился я к стоящему неподалеку и со скорбной миной наблюдающему за происходящим мужику, – не подскажете, что там такое творится?

– Да жрецы в очередной раз грибов объелись. – Найдя благодарного слушателя, мужик прямо-таки расцвел. – Проверяют всех, кто выезжает из города.

– А с чего вдруг? – недоуменно поинтересовался я. В моем понимании жрецы занимали нишу где-то между уборщиками улиц и городской стражей. И уж точно не ведали какими-то непонятными проверками, перекрывая выезды из города.

– Говорят, какая-то сволочь из Пустоши приволокла в город заклинания – теперь ищут ее.

– А почему именно из Пустоши? Почему именно мы всегда крайние оказываемся?

Мужик с подозрением покосился на меня. А я внезапно догадался, о каких заклинаниях идет речь. О тех самых листочках, которые я вчера вечером разбрасывал по городу. Задница почувствовала приближение неладного.

– Да ты не думай, – поспешно поднял я ладони вверх, заодно прикидывая, как бы половчее придушить собеседника в случае чего. – Я по официальному делу еду, в Срединное княжество. И к магии отношения не имею. Мне обидно просто, что на нас всегда всех собак вешают.

– Ну жрецы, да, перегибают палку иногда, – неохотно признал мужик. – Но сам посуди, откуда еще здесь магии браться, как не с вашей стороны?

– Это да… – Тут уже я со вздохом признал его правоту. – И как долго это все продлится?

– Да демон его знает, – философски ответил он, зорким глазом окидывая площадь перед нами. – Могут и до вечера возиться. А потом, если ничего не найдут, начнут по гостиницам шастать, о постояльцах спрашивать. Думаю, до завтра минимум все это.

Я лихорадочно соображал, что мне делать. Идти вперед, на проверку, нельзя. В моей сумке столько всего интересного…

– А есть какие-нибудь варианты этого всего избежать? Может, со стражей у других ворот договориться, чтобы они проверили по-быстрому и пропустили?

– Не получится, там везде жрецы будут, – мотнул головой мужик. – Расплодилось их в последнее время что-то, дармоедов.

– М-да… – Мозг лихорадочно продумывал варианты. – Ладно, пойду тогда заселяться обратно в гостиницу. Подожду, пока бедлам закончится.

– Удачи, – не особо искренне пожелал мне собеседник, снова возвращаясь в меланхоличное настроение.

По дороге обратно к постоялому двору я продолжал думать. Был огромный соблазн подкупить хозяина и отдать ему на хранение книги и меч. Но ведь с него станется сдать меня с потрохами. Если жрецы здесь всем заправляют, то портить с ними отношения он точно не захочет.

Проклятье.

Хозяин моему появлению не особо удивился.

– А, господин Рико. До меня уже дошли слухи, что в городе идут проверки. Так и думал, что вы к нам вернетесь.

– Да, потолкался на площади, решил, что лучше я денек еще здесь у вас проведу. Мой номер еще не заняли?

Снова получив ключ, я отвел лошадь на конюшню, расседлал ее, а затем, аккуратно осмотревшись, вдавил в жидкую несимпатичную грязь в соседнем стойле черную дощечку с печатью Эйя. Надеюсь, жрецы в навозе ковыряться не станут.

Оставались еще две вещи, которые могли меня выдать, – мой собственный дневник и страничка, вырванная из книги про демонов. Ну и еще несколько листков с теми самыми печатями призыва Эйя, из-за которых разгорелся весь переполох.

Листки с печатями я, завернув в них камешек, аккуратно кинул в колодец, из которого набирал воду для лошади. А дневник вместе с запретным листком отправился в ящик с овсом. Вроде все. Надо только придумать, как буду отбрехиваться от пришедших с проверкой…

Жрец, ближе к вечеру переступивший порог моего номера в сопровождении хозяина постоялого двора и пары стражников, оказался в настоящем гнезде порока.

Остатки роскошного ужина, парочка изрядно напившихся девиц, задорно смеющихся из-за какой-то ерунды… И я, полуголый, валяющийся на кровати с бокалом вина в одной руке и куском мяса в другой.

Проверяющий осмотрел представшую перед ним картину с таким страданием в глазах, что мне даже стало стыдно. На секунду.