Андрей Красников - Континент

Я мчался по темной ночной дороге, лишь изредка освещаемой неверным светом проглядывающей сквозь плотные облака луны. С левой стороны простирались дышащие тишиной и умиротворенностью болотные топи, украшенные почти не различимыми в темноте черными стволами мертвых деревьев, справа виднелась ровная степь, теряющаяся во мраке. Я, пришпоривая лошадь, то и дело оглядывался назад, туда, где постепенно таяли в ночи очертания большого города.

Меня никто не преследовал. Не светились во тьме огоньки факелов, не слышно было азартных криков мчащихся за мной людей, не стучали копытами кони, скачущие по пятам. Погони не было.

Потихоньку понимание этого факта все же начало проникать в голову и я немного притормозил лошадь. Не хватало только загнать ее в десятке миль от Чернолесья и дальше бодро мчаться в ночь уже на своих собственных ногах…

Некоторое время я еще бросал настороженные взгляды назад, но дорога так и оставалась спокойной и безжизненной. Тревога потихоньку уходила. Проехав еще с час и отдалившись от Чернолесья уже на добрых двадцать миль, я расслабился окончательно и позволил себе устроить ночевку. Бегство-бегством, но отдых и свежая голова тоже нужны.

Выбранная рощица располагалась в паре сотен шагов от дороги и выглядела достаточно мирной для того, чтобы дать мне приют до утра. Но я все же добросовестно потратил полчаса, проверяя ее вдоль и поперек. И только потом расседлал лошадь и, привязав ее к дереву, завалился спать.

События прошедшего дня настолько меня вымотали, что я отрубился практически мгновенно, успев лишь подумать о том, что умное животное, возможно, все же сумеет меня разбудить… если…

В итоге я проснулся сам. Над головой ласково светило обеденное солнце, на деревьях вокруг порхали птицы, привязанная к дереву лошадь смотрела на меня укоризненным взором.

— Сейчас, доедем до болота и попьешь, — произнес я, пытаясь заглушить чувство вины, затем поднялся на ноги и ласково погладил ее по шее.

Животное грустно фыркнуло и отвернулось, явно не поверив мне ни капли.

Немного перекусив и хлебнув воды из бурдюка, я принялся выполнять обещание — отвел лошадь на другую сторону дороги, к краю болота, где нашлось несколько луж для утоления жажды. После чего, подождав, когда она напьется, снова забрался в седло.

Предстоял переход к Приграничью. И меня начала весьма и весьма тревожить возможность того, что погоня за ночь уже ушла вперед и теперь ждет меня там, перед самой границей, разделяющей Пустошь и континент.

Но миновать этот участок пути и избежать такой опасности, увы, никак не получалось.

К пограничному посту я прибыл уже вечером. Осмотрел его с безопасного расстояния, немного подумал над тем, чтобы обойти стороной, но все же отбросил эту идею — если вдруг выследят и поймают, то мало не покажется. Это у нас на полуострове никаких границ нет, а тут… Кто их знает, какие здесь нравы.

Издали пост выглядел тихим и мирным. Вблизи — тоже. Но я все равно держался настороже, готовясь, если что, немедленно дать деру.

— Документы есть? — безучастно поинтересовался упитанный воин в потертых доспехах.

— Э… какие именно? Книги есть…

На лице стражника появилась непередаваемая смесь эмоций — от печали до скуки.

— Как дикари, ей-богу, вы там у себя. Документы, подтверждающие личность, есть? Письмо от торгового дома, какой-нибудь гильдии, из городского совета Чернолесья?

— Нет… А это обязательно? — меня что, без какой-то бумажки из Пустоши не выпустят, что ли?

— Ну, с одной стороны, — нет, не обязательно, — философски заметил мой собеседник. — Но, если вдруг тобой заинтересуются — будет очень сложно доказать, что ты только недавно прибыл в ту же Империю, скажем. И что ты в последнее время не совершал многочисленных убийств и грабежей.

Заметив мой удивленный взгляд, он пояснил:

— На континенте не любят бродяг, тем более — из Пустоши. Если нет хоть какого-то документа, могут засунуть в тюрьму, а потом и на рудники.

Что-то мне этот самый континент начинал нравиться все меньше и меньше.

— А возможность оформить эти документы у вас имеется?

— О, разумеется, — улыбнулся стражник. — С вас пять золотых и мы все оформим в лучшем виде.

Жадные сволочи. Но, чувствую, без этого меня уже в ближайшем городе оберут до нитки и отправят в тюрьму — как того самого бродягу.

Получив золотые, воин заметно оживился и пригласил проследовать за собой в кабинет. Где чрезвычайно торжественно достал из ящика стола красивую разноцветную бумагу и набор печатей.