Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR]

— Виталик, — так фамильярно я назвала его, с улыбочкой, он ведь мне никто, Майе, может быть, охранник, а мне — никто. — А ты здесь бывал когда-нибудь?

— Не приходилось, — затвердев лицом, ответил он, не повернувшись, но в зеркале я увидела его эмоциональный отклик. Мимо пролетела моя улыбка, жаль, что не пуля.

— Тогда сворачивай налево. Мимо «Эоловой арфы», и еще раз налево. Чудное там место, достопримечательность, Лермонтовым отмеченная. Главная в нашем городе. Будешь потом вспоминать, что побывал в Пятигорске, а я тебе пока расскажу и о ней, и по ходу о других заслуживающих местах…

Вспоминая былые профессиональные навыки, так и молола, что приходило в голову, лихорадочно перебирая варианты своего спасения. А заодно и спасения России! Ведь вбил же мне в голову на грани подсознания эту мысль Гериев. Или — кто-нибудь другой?

Он же подсказал: «Продолжай так же!»

А как? Болтать по поводу красот родного города человеку, который вознамерился тебя убить? Похитить? Что еще можно со мной сделать?

Вот и Арфа показалась. Неожиданно задул страшной силы ветер, нездешний какой-то, даже машину дернуло вбок с дороги. Виталий рывком руля ее выровнял, но тоже удивился, как мне показалось. Прикрыл боковое стекло и глянул на меня.

В глазах вопрос: «Страшно?»

Молчу. Что страшно, кому? Мне, ему?

Он отвел взгляд, я тоже повернулась. Куда он смотрит?

На самой площадке Арфы проектируется на фоне неба тоненькая девичья фигурка. Ветер, кажется, срывает с нее легкий сарафан — «солнце», и это «солнце» уже полощется над ее головой, придерживай руками, не придерживай. Для нее ветер тоже налетел внезапно, иначе убежала бы давно. И тут же ударил дождевой заряд. Как дробью.

— Возьмем девчонку! — приказала я.

Опять отметила его заминку, недовольство явное, а попробуй, гад, возрази в открытую, нас уже двое. Почему-то решила, что девушка мне союзница и помощница. В чем?

Увидев нашу машину, девушка кинулась к спасительному убежищу. Я распахнула дверцу, она почти упала рядом.

— Ой, здравствуйте. Спасибо. Мне за два года жизни в Пятигорске никогда в такое не случалось попадать. Ураган, шквал, дождь. Если б знала, ни за что б сюда не полезла сегодня…

— Да что ж вы так? Ноябрь все-таки, не август, а вы в сарафанчике на голое тело?

— Я тут совсем рядом живу, вышла на полчасика, солнце пригревало…

Она говорила по-русски вполне правильно, даже красиво, но акцент…

Француженка, тут же определила я, бывали у меня и французские группы.

— Ой, меня Эвелин зовут, не успела сразу представиться, простите… — И замолчала, вопросительно глядя на меня, продолжать ли дальше или дать и «хозяевам» слово вставить?

Я тоже назвалась, протянула руку.

— Виталий, — буркнул мой сопровождающий отчетливо недружелюбно. Плохой артист или так и задумано?

Девушка смотрела растерянно и с сомнением. Не вмешалась ли, мол, в семейную сцену? Уловила повисшее в машине напряжение.

— Я пойду, может? Ветер уже стихает…

Да где же стихает, подумала я, бедная ты девочка. Бедные мы девочки… Что-то толкнуло меня.

— Сейчас посмотрим, как стихает. Да заодно сбегаем до него же, «до ветру». Очень уж надо… — Я бесстыже-непринужденно усмехнулась Виталию.

Он не нашелся, что на такое ответить. Не хватать же за руку, не позволю, мол…

Я снова толкнула дверцу, потянула за собой Эвелин.

Ветер и вправду приутих немного, и вместо дождя летела мелкая морось.

Кустарник вокруг рос густо, вполне подходяще для заявленной цели.

Но все равно, надо же углубиться метров хоть на десять-пятнадцать.

Я, не выпуская Эвиной руки, сначала медленно, потом все быстрее пошла, потом побежала по круто уходящей вниз тропинке. Обдаваемые брызгами, отбрасывая цепляющиеся за одежду ветки, вылетели к торцу Академической галереи, спрятались за контрфорсом.

Виталий, вскарабкавшись на парапет, пытался рассмотреть, куда мы скрылись, и казался отсюда очень маленьким.

Поймался, парень. Машину, наверное, ему бросать не велено, и куда ехать, не понимает. Дорога только одна, и сразу от Арфы круто уходит влево, а у нас десятки дорожек. И вниз по лестнице к Цветнику, и в любой ближайший переулок, проходной двор, и на Горячую гору.

А на самом деле, куда теперь? К кому, зачем? К девчонкам в Кисловодск, спасать Россию? Или пока только себя? И Эвелин, соучастницу мою теперь?

Пока переводила дух, Виталий исчез. Послышался шум резко, на больших оборотах рванувшей с места машины.