Верещагин Олег Николаевич Не вернуться никогда

Наверное.

Кулак я себе расцарапал — в нескольких местах бисерными строчками выступила кровь.

И не плачь.

Если можешь —

прости.

Жизнь не сахар,

А смерть нам —

не чай.

Мне свою дорогу нести.

До свидания, друг.

Прощай.

На секунду мне захотелось разбить центр. Желание было таким сильным, что я почти представил себе, как его остатки валяются около столика. А потом, когда я справился с собой, неожиданно накатила дурнотная усталость. Всё вокруг заколебалось, стало зыбким и неправильным. Я дотянулся до самодельного пульта, лежащего там же, на столике, щёлкнул кнопкой, зная, что сейчас над моей дверью зажглась снаружи надпись: "НЕ БЕСПОКОИТЬ!" Подтащился к своей кровати и свалился ничком, успев подумать с ясным изумлением, что, похоже, заболел.

Дальше ничего не помню…

…Не нужно было мне смотреть на часы, чтобы понять — ночь. В комнате царила темнота, только разорванная тенью дерева полоска света от уличного фонаря лежала наискось от стола до подоконника — и ломано взбиралась на пластик с чёрной дырой в центре.

В доме было тихо. Дурнота прошла, я был голоден и кроме того понял, что полностью выспался. От того, что спал в одежде, чувствовал себя помятым и грязным.

Ну что же, нет худа без добра. Я любил не спать по ночам, когда была такая возможность. Ночью никто не мешает думать, читать, слушать музыку. Мечтать, наконец. Это здорово получалось вдвоём с Олегом, особенно летом на даче у него или у меня.

Я потёр лоб и решил, что начать ночь надо с того, чтобы спуститься на кухню и поесть. Потом… может быть, позвонить Олегу? Такая простая мысль мне в голову не приходила. Попросить извинения за то, что не пришёл проводить и толком даже не попрощался. И договориться о встрече. Вряд ли он пригласит меня к себе сейчас — там полно хлопот, на новом-то месте… но, пока лето, можно увидеться и просто так, где-нибудь.

Точно. Надо позвонить. А то я что-то уже несколько дней умираю раньше времени.

Я бросил взгляд на часы. Первый час! Я проспал полсуток! Нет, точно на меня напал какой-то вирус…Но звонить Олегу, пожалуй, опрометчиво, он скорее всего спит.

Ладно, позвоню утром. А сейчас — на кухню, подумал я, чувствуя, что моё настроение сейчас — лучшее за всю последнюю неделю, не меньше. Может, Лидка — энергетическая вампирша, парализовавшая мою волю и мыслительные способности?

Все девчонки в каком-то смысле — вампирши.

Я не успел развить эту мысль — телефон на стене у двери зазвенел. Это оказалось до такой степени неожиданным, что я вскинулся, не понимая в первую секунду, что произошло. Потом, всё ещё недоумевая, но уже поспешно, подошёл к телефону. Мог позвонить отец — предполагая, что я не сплю, а вот мать можно и разбудить. Правда, непонятно, что ему нужно, ну так…

— Да? — спросил я в трубку.

— Вадим, ты?! — резануло ухо незнакомым хриплым воплем. Чей-то идиотский прикол — может даже, из лагеря звонят, чтобы в очередной раз живописать мне, чего я лишился. Я разозлился, но ответил спокойно:

— Да, кто это? — чтобы сразу дать понять, что не настроен стебаться. Но уже в следующую секунду едва сдержал радостное восклицание — голос Олега (теперь хорошо узнаваемый!) почему-то зашептал:

— Вадим, это я, я, Олег…

Что-то там было ещё. На заднем плане. За фоном голоса моего друга, угадавшего мои мысли. Словно кто-то стучит в дверь… Они там что — ремонтом занялись, в первом-то часу ночи, мимолётом подумал я, ответив:

— Олег? Ты с Эльдорадо звонишь, что ли?

Я хотел сказать, что сперва не узнал его и спросить, с чего у него такой бешеный голос был — но Олег снова заорал:

— Да! — и дальше последовало такое, что я окаменел, пытаясь разобраться, а уж не продолжение ли это непонятного то ли сна, то ли обморока?! — Вадим, я тут один! Двое ломятся в дом, слышишь?! Звони в ментовку! Скорее!

Столько ужаса было в его голоса, что я поверил мгновенно. И так же мгновенно спало оцепенение:

— Сейчас! — крикнул я. Олег дышал в трубку — и там, за этим дыханием, я услышал звон и

хруст посыпавшегося стекла. — Олег! — завопил я. — Убегай из дома! Или запрись, я звоню!

Продержись, слышишь?!

Снова звон, треск — только где-то подальше, глуше. Дыхание Олега. И его очень спокойный голос:

— Поздно. Они уже в доме.

Он повесил трубку.

Секунду — не больше! — я стоял, сжимая в руке нагревшийся пластик. Ещё секунда ушла, чтобы вспомнить и набрать 02. Ответили сразу, и я, постаравшись справиться с собой, быстро заговорил: