Дэвид Вебер - Тень Саганами

Кроме того, она не нуждалась в официальном возвращении полномочий, чтобы отслеживать происходящее в "его" кабинете. Мавро Канжер и Алёнка Местрович держали её полностью в курсе всего сказанного Райковичем на заседаниях кабинета, а Канжер, как министр юстиции, наверняка знал бы о любой ведущейся мантикорским контингентом прослушке.

Она предпочла этого не объяснять. Если кто-то захочет пойти на принцип, Мавро и Алёнку можно формально обвинить в нарушении закона за то, что они докладывали ей в то время, когда обязанности главы государства исполнял другой человек. Зован определённо не разгласит чего-либо доверенного ему, но, в данных обстоятельствах, чем меньше людей знало об этом, тем лучше.

— Полагаю, ваша озабоченность безосновательна, Томаж, — сказала она вместо того. — Но раз уж вы здесь, прошу, присаживайтесь. Налейте себе выпить, а потом расскажите, к чему всё это.

— Спасибо за предложение, госпожа президент. Возможно, позднее я и воспользуюсь вашим предложением выпить. Но мне кажется, что лучше будет сперва объяснить, почему мне нужно было видеть вас.

— Как хотите. Но, хотя бы, присядьте.

Она указала на одно из комфортабельных кресел, расставленных напротив её собственного, и Зован послушно опустился в него. Но не расслабился, сел на самый край, положил руки на колени и даже слегка наклонился вперёд.

— Итак, Томаж, — сказала она. — К чему всё это?

— Госпожа президент, официально я не должен этого знать. Или, по крайней мере, не должен признаваться, что знаю. Однако, с учётом всех обстоятельств, я решил, что мой долг состоит в том, чтобы немедленно отправится к вам.

Голос его был серьёзен, выражение лица мрачно, и Тонкович почувствовала, что заледенела внутри.

— Сегодня днём, — продолжил Зован, — Крижанич провела заседание постоянного комитета за закрытыми дверями. После чего ко мне в кабинет пришла Юдита Дебевич.

Он сделал паузу, и Тонкович едва заметно кивнула. Дебевич была лидером партии Социальной Умеренности и вице-председателем комитета.

— Госпожа президент, — тяжко заявил Зован, — она пришла ко мне, чтобы неофициально осведомиться, готов ли я выступить вашим адвокатом в официальных дебатах по импичменту.

Несмотря на десятилетия политического опыта и воспитания выдержки, Тонкович явственно содрогнулась. Как минимум десять секунд она сидела, уставившись на посетителя, и в её сознании царила одна звенящая пустота. И только потом она сумела заставить свой мозг заработать снова.

Ни один из действующих президентов не подвергался импичменту! За всю историю Корнати только один билль об импичменте дошёл до голосования, да и тот провалился. Может быть с минимальным перевесом, но провалился. Наверняка даже Райкович не настолько глуп, чтобы считать, что можно успешно подвергнуть её импичменту по настолько шатким основаниям!

Однако, даже говоря всё это себе, она чувствовала несомненную дрожь страха. Примиренцы Райковича после последних выборов получили пост председателя Постоянного Комитета по Конституционному Праву для Крижанич в качестве одного из своей доли постов председателей комитетов. Тогда это казалось приемлемым, с учётом того, что партия Тонкович вместе с союзниками контролировали президентство и рабочее большинство в Парламенте. Однако, хотя Куджета Крижанич и была председателем комитета, пять из восьми его членов были либо демократическими централистами, либо социально умеренными. Это должно было гарантировать провал любой попытки комитета инициировать импичмент.

Но Дебевич не стала бы спрашивать Зована, будет ли тот действовать как адвокат Тонкович, если бы не была глубоко обеспокоена возможностью того, что импичмент может быть — а скорее всего будет — инициирован. Она говорила с Зованом неофициально, но знала, что Томаж сообщит об этом Тонкович сразу же, как только сможет. Для неё это было способом предупредить планетарного президента, не нарушая записанной в Конституции обязанности хранить в тайне содержание обсуждаемых комитетом вопросов.

Это означало, что Дебевич опасалась потери как минимум двух "гарантированных" голосов. Глаза Тонкович сузились, пока она мысленно прошлась по списку членов, пытаясь решить, кто мог оказаться предателем.

— Юдита случайно не упомянула, когда ей нужно получить ваш ответ?

— Она хотела, чтобы я дал ответ немедленно, госпожа президент, — голос Зовиана стал ещё тяжелее. — Нет нужды говорить, что я заверил её, что почту за честь представлять вас, если подобное немыслимое событие всё-таки произойдёт.