Дмитрий Дашко - Подземка

Сделав нужные выводы, я решил не доставлять недоброжелателям удовольствия поквитаться со мной и попытался удрать из изолятора, благо дверь оставалась открытой. Вытащу Лило и бочком-бочком в сторону туннеля, там, глядишь, что-нибудь и придумаем. Не мытьём так катаньем преодолеем посты, добежим до соседей. Может они более вменяемые.

Но судьба как это часто бывает, посмеялась над моими планами. В изолятор ввалилась куча вооружённых до зубов людей, они быстро оценили ситуацию и, догадавшись, с какой такой стати на полу валяются двое поисковиков, приняли необходимые меры.

Чтобы отправить меня на боковую, понадобилось всего лишь почти неуловимое движение прикладом. Всё что я успел увидеть перед тем, как провалился в абсолютную темноту, это разъярённые лица аборигенов. Большой популярностью мне здесь теперь не пользоваться. Это факт. Самый фактический из мне известных.

Сколько я провалялся без сознания, сказать сложно. Не догадался перед тем, как закатить глазки хотя бы мельком посмотреть на циферблат. Старею, наверное.

А очнулся я оттого, что беззубая толстуха, очевидно убиравшая в изоляторе, окатила меня ведром холодной как сердце Снежной Королевы воды. Будь эта мегера в одиночестве, я бы быстро объяснил ей, что и почём, но она явилась в компании сразу двух дуболомов, тупых вроде сибирского валенка, но очень и очень сильных.

— Хорош валяться, браток, — попросил один из них. — Видишь, женщина пришла: подметёт тут, полы помоет. Уважь чужой труд, браток.

— Да без проблем, — сказал я поднявшись. — Могу даже выйти.

Башка гудела как церковный колокол. Глаза так и норовили собраться в кучу. Но вроде не подташнивало, так что есть надежда, что до сотрясения мозга не дошло. Ну, хоть какие-то положительные моменты на сегодня. Куча минусов в итоге даст хоть слабенький, но всё же плюсик.

— Выйти?! — усмехнулся всё тот же дуболом. — Слышь, ты ваще, даёшь!

Его напарник пока помалкивал, судя по виду его могли и не обучать человеческой речи. Зачем говорить с такими-то кулаками!

— Ага, выйти, воздухом свободы подышать, — пояснил я.

— Ничё, скоро надышишься, — заверили меня. — У нас ваньку валять не принято.

— Я есть хочу: у меня с утра маковой росинки во рту не было, — предупредил я.

— Здесь закон простой: кто не работает, тот не ест. Ты, браток, ещё пальцем об палец не ударил, а о жратве спрашиваешь. Нехорошо это.

— Разве? Голодом морить — вот что нехорошо, — заметил я.

— Не боись, будет тебе хавчик. Мы собственно за тем и пришли. Пошли с нами, пайку будешь свою зарабатывать.

— Это типа общественных работ что ли, — догадался я.

— Вроде того. Ты вроде мужик не слабый, так что горбом поработаешь. Помахаешь киркой маненько, зато потом будешь хавать с полным на то основанием. Когда еда заслужена, она в два раза вкусней кажется.

— Э, мы так не договаривались, — произнёс я. — Нашли дешёвую рабочую силу! Мне вообще-то на Центральную надо, и чем быстрее, тем лучше, а я и без того у вас застрял. Может ну их, к такой-то матери эти работы?

— Ты не рассуждай, давай, топай, — предупредительно рыкнул разговорчивый дуболом.

— А как же… — я оглянулся в сторону женской половины.

Дуболомы разом хмыкнули.

— За девку не переживай, ей тоже применение найдётся.

— О'кей, парни, — вздохнул я. — Только предупреждаю заранее: яйца берегите. Без них плохо будет.

— Ты бы о своих лучше заботился. Есть у нас двое, которые с удовольствием тебе их отрежут, — сказал дуболом, намекая на Гену со Славой.

С десяток работяг согнали к небольшому ответвлению основного туннеля. Мужики были невыспавшимися, злыми.

Громко матерились, насылая проклятия на начальство, жадно докуривали чинарики или украшали плевками стены.

— Привет стахановцам! — поприветствовал я собравшийся трудовой люд.

Внимания на меня не обратили. Я сообразил, что народ тут подобрался сплошь и рядом из провинившихся обитателей станции. Штрафники. Видимо Ашот Амаякович верил в исправительную силу труда, хотя подавляющее большинство морально «горбатых» исправят разве что могила да лопата по хребтине. О последнем способе я упомянул не спроста, ибо трудовое перевоспитание началось с раздачи шанцевого инструмента. Штрафникам выдали кирки и совковые лопаты, а меня, как самого представительного и крепкого поставили в пару с лопоухим и не сильно хлипким мужиком таскать носилки.

Был ли тут какой-то инженерный замысел или начальство всего лишь хотело направить энергию штрафников в мирное русло, но вкалывать нам пришлось и впрямь ударными темпами. Я попытался филонить (кому охота забесплатно надрываться?), но быстро получил чувствительный укол штык-ножом примкнутым к автомату. Охранники глаз с нас не спускали, расслабляться не позволяли, и, кажется, нам предстояло работать «отсюда и навсегда».