Дмитрий Дашко - Подземка

— Ваша теория не лишена привлекательности, но зачем вешать столько собак на человечество? Да, мне не ангелы, но в подавляющем большинстве вполне нормальные, я бы даже сказал милые особи. Мы любим друг друга, обожаем детей, способны на самопожертвование. Можем прийти близкому своему на помощь, совершаем бескорыстные поступки. Возможно, нам не повезло с теми, кто управляет, но почему этот ваш долбанный дух Земли вместо того, чтобы уничтожать всё человечество, не грохнул пару-тройку президентов? Глядишь, те, кто пришёл бы им на смену, выучили бы урок, знали бы как себя вести. Если этот дух и впрямь существует, он производит впечатление тупой и глупой скотины, кровожадного монстра. Я бы на вашем месте не стал бить такому уроду поклоны. А метро… Ну, если оно и впрямь за нас, я не премину сказать ему спасибо. Только я в этом сомневаюсь. Уж извините.

Андрей посмотрел на меня, как на врага родины:

— Вы святотатствуете, Александр.

— Разве? Я православный человек. Вполне себе верующий. Урона моим убеждениям я не нанёс.

— Вы пытаетесь нащупать или пробить брешь в нашей вере.

— Ни в коем разе. Как упрямый человек другому упрямому человеку говорю: уверен на сто процентов, любой спор оставит нас при своём. Предлагаю больше не развивать эту тему и заняться другими, более увлекательными вещами.

— На самом деле вы оба и правы, и нет, — вдруг вмешалась в разговор Лило.

Дотоле она молчала, у меня создалось впечатление, что наш спор ей малоинтересен.

— Интересно, — с чувством превосходства протянул Андрей. — Мысль разовьёте?

— Нет, — покачала головой девушка.

— То есть как это — нет? — удивился хиппи. В его голосе прозвучало неподдельное детское расстройство, вроде «нет, я так не играю». — Позвольте полюбопытствовать, а почему?

— Просто не хочу, — улыбнулась в ответ Лило. — Не обижайтесь. Вы ведь не обидитесь на девушку.

Андрей озадаченно замолчал.

— Ты это серьёзно или шутишь? — прошептал я на ухо Лило.

— Здесь, по-моему, и одного шутника хватает. Не волнуйся, Саня, конкуренцию тебе я составлять не буду, -

сказала как отбрила она.

— Яство готово, братие и сестры, — объявила тощая и страшная как смертный грех девица, выполнявшая обязанности повара. — Приступим к трапезе.

— Вот это дело, — радостно потёр руки я.

Подружка очкарика раздала всем по глиняной плошке, разлила половником суп. Судя по всему, похлёбка была вегетарианской, но что именно: какие грибы или корешки пошли в ход, я уточнять не пожелал, иначе мог бы остаться голодным.

К моему удивлению возносить молитвы никто не стал, а хиппи с такой скоростью заработали ложками, что даже обогнали меня, а я всегда славился умением нажираться за считанные секунды. Ладно, в большой семьё зубами щёлкать не принято. Я удвоил темп.

Откуда-то с другого конца платформы к костру подошла наглая и развязная троица: крепкие и здоровые мужики в телогрейках мышиного цвета, с лицами, не искажёнными интеллектом. В воздухе отчётливо запахло неприятностями.

Казалось обстановка наэлектризовалась, появилось скованность, напряжение. Пространство вокруг словно вымерло. Все спешно попрятались в палатки. Разговоры умолкли. Воцарилась тишина. Даже Андрей будто потерял дар речи. От него явственно исходили флюиды страха.

— Обана! Привет, робята. Никак новички появились, — с улыбочкой, не предвещавшей ничего хорошо, сказал плотный дядька с пудовыми кулаками.

Судя по апломбу, с которым это произносилось, он был главным среди прибывших.

— Да, Пантелей Семёныч, это новенькие, с Двадцатки. Их Шибздик тут поселил, — пригласивший нас к костру очкарик снова стал заикаться.

Главарь снял шапку, под который обнаружились давно не стриженые кудри, смачно плюнул на ладонь и провёл ей по голове, укладывая непослушную гриву. Будто танк оттёр меня от Лило (я его очевидно ни капельки не интересовал), полуобнял девушку и с жаром заговорил:

— Давай знакомиться, красава. Меня Пантелеем кличут, а тебя как?

— Для тебя — никак, кобель, — абсолютно спокойно процедила сквозь зубы девушка и скинула с плеча его руку.

Дружки главаря захохотали. Пантелей кисло улыбнулся, сверкнув золотыми фиксами, и с сожалением произнёс:

— Вот ты, значит, какая. А я ведь по-хорошему хотел, по-джентельменски.

— На…. пошёл, — с тем же непоколебимым спокойствием сказала Лило, отправляя товарища на знаменитое слово из трёх букв, не имеющее ничего общего с домом.

Улыбки на лицах троицы исчезли, хиппи потихоньку стали отступать от костра, рассасываться в станционной полутьме. Все, кто мог — спрятался. Возле костра остались немногие. То ли самые храбрые, то ли глупые.