Дорохов Михаил: S-T-I-K-S. Быстрее судьбы [СИ]

Долговязый снова вмешался в разговор, заерзав на стуле:

— Так что, он действительно проклят? А? Алмаз, примета плохая. Не нужен нам прокаженный в команде.

Глава наемников резко остудил пыл напарника:

— Грабля, либо ты затыкаешься, либо я тебя оставляю в поле по пути через пятьдесят километров от стаба. Не знаю, зачем Шах тебя послал со мной, но Монах нам нужен. И это тоже — приказ Шаха. Усек? Джо, это правда, что у него нет дара?

Бармен пожал безразлично плечами, снова принявшись за чистку бокала, предварительно подышав в него:

— Не знаю. По крайней мере, нет ни одного, кто бы это видел. Есть у него дар Улья, или нет — мне, в принципе, по барабану. Главное, что тащит ништяки отменные и всегда сухим из воды выходит. Ментатов тут, знаешь ли, в ближайших краях мало — его карту не составляли.

Грабля изумился:

— Что, за полтора года в Улье — никаких признаков дара?

— Никаких.

— Ну, что я говорил? Не нужен он нам! Без него обойдемся. Думаю, Шах…

— Решено, — Алмаз слегка ударил ладонью по столу. — Где он?

Длинный чуть не подпрыгнул на табурете от возмущения:

— Ты чего? Совсем уже сбрендил? Что ребята скажут? Да с ним даже в одну машину никто не сядет.

— Никто и не узнает, если ты будешь держать язык за зубами. Монах единственный, кто ходил в сторону городка дважды…

— Но так и не дошел, — бармен глухим голосом подбавил углей под чересчур нервничающего напарника Алмаза. Затем продолжил:

— Он так и не дошел. Слишком большое скопление тварей. По времени сложно туда добраться от нас. А ждать перезагрузку на соседних кластерах опасно — там бродит столько тварей, с которыми в одиночку не справишься. Столько твой дружок, похоже, не видел.

Грабля проигнорировал подкол Джо. Его явно больше занимал вопрос с проводником. Он было хотел что-то гневно добавить, но громила повторил свой вопрос:

— Где он, Джо?

Хозяин стаба усмехнулся и произнес:

— Самый крайний угловой столик справа. Вон там… в темноте сидит. Попивает чай свой успокаивающий. До чая он большой охотник. Держу всегда для него несколько сортов.

Алмаз прервал неожиданно разговорившегося бармена и с прищуром уставился в глаза Джо:

— Слушай, ты знаешь его больше любого другого. Что может заставить его пойти с нами?

— Ты думаешь, я просто так это возьму и сразу солью?

— Думаю, нет. Разве что за дополнительную плату.

Из внутреннего кармана лидера наемников на стол перекочевал сверток, внутри которого находились горошины. Одна из самых ходовых валют Улья, добываемая из споровых мешков уже неплохо развитых зараженных. Джо взял сверток, быстро покачал его на руке, и спрятал куда-то за стойку:

— Что-то вес не почувствовал.

— Ты серьезно?

— Вполне. Считай, ты меня просишь дать информацию о том, как уговорить одного из моих лучших рейдеров угробить себя. А он ценный кадр. Надежный.

Алмаз нахмурился и достал сверток побольше, развязал его, но бармен, молча и настойчиво — забрал весь мешочек. Он отправился туда же, где был предыдущий. Джо подмигнул наемнику и цокнул языком:

— Вуаля!

— Ты, часом, в цирке не работал в прошлой жизни?

— Не доводилось. Но трюки с исчезновением денег это вот прямо мое.

— Не сомневаюсь… Давай к делу.

— Предложи ему остановиться в городке около универмага. Он там один — не ошибетесь.

— Ты смеешься?

— Нет. Абсолютно серьезен. Пять минут.

— Он что, все это время туда ради жратвы или шмоток стремился прямо в пасть к элите?

— Нет. Он не такой дурак. У него свои причины.

— Какие же? — Алмаз явно начинал выходить из себя.

— А это неважно. Просто предложи. Ты просил дать тебе козырь в руки — я его дал. Не испытывай мое терпение, — голос Джо зазвенел сталью, намекая на то, что разговор окончен и оба посетителя могут либо дальше отдыхать в заведении, либо проваливать ко всем чертям.

Алмаз пристально рассматривал Монаха, сидящего напротив. Рейдер никак не реагировал на повышенный интерес к нему, как и на то, что два незнакомца прошли через весь зал и приземлились за его столиком, находящимся в самом углу бара. Проводник неторопливо тянул ароматный чай с бергамотом, или, как любил говорить Джо — «с бегемотом». На вид ему было лет тридцать пять — сорок. Какой-то больно неопределенный вид. Среднего роста плечистый мужик, темные волосы, не тронутые вообще сединой.

А вот уголки глаз и лоб сильно испещрены морщинами. На этом, на первый взгляд, мрачноватом и спокойном лице, горели глубоко посаженные зеленые глаза. Огонек внутри них заставлял если не отводить взгляд, то чувствовать внутри какое-то неудобство. Наверное, многие с этим сталкивались в жизни — у человека настолько прямой и неотрывный взгляд, что кажется, будто он смотрит сквозь тебя.