Лин Картер: Поиски Каджи

Все это выглядело настоящей головоломкой. Устраиваясь на ночь на тесном чердаке постоялого двора, Каджи никак не мог выкинуть из головы таинственную девушку. Ее образ занял все его мысли, а потом перекочевал в сны.

На заре Каджи поднялся с узкого соломенного тюфяка, дрожа от порывов холодного, сырого ветра. Тусклый утренний свет заливал тесный чердак. Через щели в маленьком окошечке, прикрытом резной утрабской ширмой из дерева, юноша видел отштукатуренные купола и крыши невысоких домов. Облака затянули небо до самого Края Мира.

День застал юношу в таверне постоялого двора перед ревущим алым пламенем, в то время как приветливые краснощекие девушки в грязных передниках — служанки с постоялого двора, обладательницы толстых кос, болтая, чистили горшки и мыли посуду. Когда Кажди отправился в стойло сказать «доброе утро» Харалу, его сапоги заскрипели. За ночь грязь замерзла и выпал тонкий слой снега. Зима, наконец, пришла в эту часть мира, и теперь путешествие должно было стать более трудным.

Черный конь обрадовался, увидев его, стал беспокойно топтаться на месте и тыкать в плечо хозяина шелковистым носом, в то время как юноша аккуратно установил седло, шепча коню на ухо ласковые слова и гладя пальцами длинную шелковистую гриву. Сегодня Каджи должен был сделать последние из покупок и покинуть город. Тем не менее юноша по-прежнему думал о девушке с огненными волосами. Однако он понимал, что вскоре она станет для него всего лишь смутным воспоминанием, прекрасным призраком. Как только узкие улочки Набдура останутся позади, он может быть уверен, что больше никогда не встретит ее.

Как порой делают мальчишки, он бормотал что-то себя под нос, спрашивая себя о том, почему в это проклятое утро милые девушки проносятся по улицам этого незаметного маленького городка? Молодой кочевник думал о незнакомке как влюбившийся поэт, но Каджи был не поэтом, а варваром, мужчиной, на которого возложена важная миссия — ведь он должен был вернуть гордость своему клану и отомстить! У него не было времени грезить о милых девушках, он должен думать лишь о крови, огне и стали…

Однако Каджи почему-то не мог выгнать незнакомку из своей памяти. И когда он поехал по заснеженным улицам, его мысли снова и снова возвращались к стройной, гибкой, милой девушке с глазами, словно дымчатый янтарь, и волосами, напоминающими алое знамя, развевавшееся на сильном ветру. И еще этот огромный волк, сопровождавший незнакомку.

Каджи обрадовался бы, если бы вновь увидел незнакомку, но нет. Ее нигде не было видно. А Каджи не посмел задавать слишком много вопросов лавочникам на базаре. На площади было множество дородных рыцарей Рашембы. Они выделялись длинными сверкающими кольчугами, рогатыми шлемами из сверкающей стали. Их волосы по цвету напоминали солому, красные круглые лица казались равнодушными, взгляды их холодных серых глаз скользили повсюду, тревожные и подозрительные. Задавая вопросы, Каджи мог привлечь к себе внимание, поэтому он так и не спросил никого про огнегривую девушку.

Юноша держал рот на замке, а лицо его выражало полное безразличие. Он приобрел то, что ему было необходимо, стараясь почти не разговаривать с продавцами, стараясь держаться подальше от могучих рогатых рыцарей. А под куразом с бахромой, прижав к колотящемуся сердцу, юноша прятал Топор Богов, Топор Фом-Pa. Священный тотем кочевников Чаууима Козанга теперь принадлежал ему… и острое как бритва острие священного клинка жаждало испить отвратительной крови рыцарей-собак Рашембы.

Прежде чем солнце этого мира — Куликс — добралось до зенита, Каджи завершил все покупки. Он рассчитался с владельцем постоялого двора, заплатил за стойло для его коня, собрал все вещи и поехал к воротам Набдура. Сонные рыцари Рашембы только помахали ему вслед, не сказав ни слова, ничего не спрашивая. Однако Красный Ястреб не мог перевести дыхание, пока стены Набдура не остались далеко позади.

А перед ним, мрачные и тусклые под низким серым зимним небом, раскинулись бескрайние равнины шепчущих трав. Они протянулись на север, далеко на север, до самых ворот золотого Кхора, конечной цели путешествия Каджи. Юноша повернул своего коня к караванной дороге, ведущей к Кхору, и поскакал по ней с легким сердцем и веселой песней на устах.

Воздух был чистым и холодным. Ветер, поднявшийся после полудня, резал кожу, словно острый клинок хорошо заточенного стального кинжала, и юноша поплотнее запахнул плащ с бахромой. Небольшую радость Каджи доставляло лишь осознание того, что каждый следующий час пути приближает его к цели, с каждой лигой он приближался к Трону Дракона. Мысленно юноша представлял себе столкновение со злобным трусом, который занял священный трон и присвоил себе имя святого Яакфодаха. Юноша мечтал о эпическом моменте, когда он сожмет в руках Топор Фом-Pa и одним ударом сметет узурпатора с трона, а вокруг замрут алчные кугары , продажные и коварные рыцари Рашембы.