Ярослав Веров Игорь Минаков ОПЕРАЦИЯ «ВИРУС»

- Под трибунал пойдешь, - прошипел он. - Мальчишка...

- Нет, Экселенц, - ответил я, намертво задавливая в себе субординационный инстинкт. - Мне уже за сорок, и я далеко не тот лопоухий юнец, что за здорово живешь погубил сотни людей.

- Подбери детонатор, террорист, - буркнул Экселенц. Протянутую руку растерявшегося Водолея он проигнорировал.

Я поднял злополучный кружочек с «иероглифом сандзю» и, не зная куда его девать, сунул в карман. Глумова, всхлипывая, рухнула перед Абалкиным на колени.

- Успокойтесь, Майя Тойвовна, - тихо сказал я. - Стрельбы больше не будет! - добавил я уже громче, чтобы слышали Экселенц и Гриша.

-Стояли звери... около двери, - прошептал Абалкин и потерял сознание.

4 июня 78-го года

Разбор полетов

- А теперь изволь объясниться! - потребовал Экселенц, когда мы вернулись в его кабинет. Законное место за рабочим столом он почему-то не занял. Я внимательно посмотрел на своего шефа, и мне пришло в голову, что передо мной вовсе не великий и ужасный Странник, бывший резидент Совета Галактической Безопасности и нынешний всемогущий глава КОМКОНа-2 - передо мной глубокий старик, у которого вдруг вышибли землю из-под ног. Сорок лет они вычеркнули у него из жизни. Сорок лет они делали из него муравья. Сорок лет он ни о чем другом не мог думать. Они сделали его трусом, и он стал шарахаться от собственной тени. И как всякий трус, он начал стрелять. Палить из «герцога» двадцать шестого калибра в олицетворение своего страха, которое когда-то ласково называли Левушкой-ревушкой... Но, похоже, то был бред моей взбудораженной совести. Ничего у него не вышибли. В следующее мгновение зеленые глаза Экселенца опять горели дьявольским огнем, а оттопыренные уши зловеще пылали на фоне картины с изображением восхода солнца над Парамуширом. Завороженный этим внезапным превращением, я почувствовал, что решимость моя улетучивается, будто жидкий кислород из расколотого дьюара.

- Ну!

Если я не сумею доказать свою правоту, он меня убьет, подумал я отстраненно. Ну и пусть, главное Абалкин жив и находится в нашем комконовском госпитале, куда не пускают посторонних, будь ты даже самим Председателем Мирового Совета. Я мысленно сосчитал до десяти и заговорил:

- Нельзя его убивать, Экселенц. Неправильно это.

- Ты еще скажи - негуманно.

- Да, негуманно, - с вызовом сказал я. - Потому что Абалкин не автомат Странников.

- Кто же он, по-твоему?

- Человек. Запутавшийся, выбитый из колеи, в конце концов - взбунтовавшийся против навязанного ему образа жизни, но человек.

- У которого есть детонатор, - вставил Экселенц.

- Да с чего вы все взяли, что это детонатор! - возопил я. - А если это все-таки элемент жизнеобеспечения? Или удостоверение личности вроде ген-индекса?

- Которое требуется предъявить первому же встречному Страннику, - продолжил шеф.

- Ну, я не знаю, что это на самом деле... Я исхожу из простого соображения, что вся эта детективная история слишком уж отвечает нашей, человеческой логике. Но даже мы не стали бы громоздить одну нелепость на другую ради сомнительного результата. - Я понимал, что говорю не слишком внятно и совсем неубедительно, но времени тщательно обдумать, облечь смутные свои прозрения в чеканные формулировки у меня не было. - Из чего, собственно, следует, что Абалкин - автомат Странников, у которого включилась программа? Только из того, что он отправился в Музей Внеземных культур вопреки моему предупреждению? - Экселенц засопел, но я продолжал: - А если это было обычным упрямством?! Допустим, Абалкин решил забрать свой детонатор, чтобы устранить возможность шантажа с нашей стороны. Поступок, конечно, асоциальный, но не настолько, чтобы угрожать безопасности человечества. Вы скажете, что голован Щекн отрекся от своего друга, потому что углядел в нем нечто нечеловеческое? Но и такой вывод ровно ни из чего не следует, кроме нашей уверенности, что Абалкин - это вдруг активизировавшийся автомат Странников. Вполне возможно, что Щекну просто не понравился нерекондиционированный прогрессор. Офицер штаба группы флотов «Ц» - тот еще фрукт! Полагаю, Щекну-Итрчу хорошо известно, что делают такие офицеры, обнаружив голована-цзеху на расстоянии выстрела. К тому же Абалкин сам назвал причину своих метаний и своего желания во чтобы то ни стало оставаться на Земле, и мне почему-то кажется, что он не солгал. - Экселенц больше не буравил меня взглядом, ему уже стало неинтересно. - Если говорить коротко, шеф, я считаю, что мы пошли на поводу у событий, приняли в качестве рабочей не самую продуманную версию, что, конечно, простительно в состоянии цейтнота...