Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы...

Пес потерся о мою ногу, сбежал с крыльца, осмотрелся, принюхался, вернулся. Ни по-русски, ни на ином языке, включая телепатию, не ответил. Но по его уверенному виду чувствовалось, что опасности поблизости он не ощущает и что за второго хозяина меня признает. Уже приятно. Тем более всей доступной мне силой психолокации я не мог уловить ни одной исходящей от Лорда негативной эмоции.

Нам повезло тогда, в самом начале, когда Левашов нащупал своей установкой в безбрежности пространств нашу Валгаллу. Проход на нее открылся летом, которое в широтах, где мы оказались и где построили форт, ничем не отличалось от лета в Костромской или Вологодской областях. Но длилось едва ли больше четырех месяцев. Весна и осень — по две-три недели. Остальное — зима. С морозами до минус сорока и очень частыми снежными бурями. Одним словом, не райский уголок в духе картин Шишкина, а натуральная Якутия.

Просто мы не успели прожить здесь полного года, да и проблемами планетографии с метеорологией заниматься было некогда. Рассчитали продолжительность суток и угол наклона оси к плоскости эклиптики, на этом и успокоились.

Отчего я удивился, осознав, что вьюжной зимой мы встретились с Сехметом (допустим, в местном январе) и в ту самую погоду попали через семь месяцев, хотя это должен был быть август. Но выглядел февралем, в лучшем случае — северным мартом.

Пока мы летели в сторону аггрианской базы, до которой по прямой было около четырехсот километров, кванг разъяснил нам эти и некоторые другие тонкости климата территории, где обитали кванги. Вообще настолько пассивного и нелюбопытного народа я раньше и представить не мог. Располагая техникой, во многом превосходящей уровень середины XIX века, они о Валгалле знали немногим больше древних иудеев, освоивших только пустыни и кусочек побережья Средиземного моря.

Их государство более-менее контролировало территорию, площадью меньше Франции, а дальше простиралась «Терра инкогнита», где вполне могли располагаться десятки других изолированных и замкнутых на себя «полисов» той же самой или совершенно иных рас. А то и грандиозные империи, на других континентах, если они есть. А если нет? Человеку трудно вообразить планету, лишенную морей и океанов, но ведь теоретически такое возможно?

Смешнее всего, что и аггры, устроившие здесь свою базу, происходившим за пределами завесы «обратного времени» особенно не интересовались. Раздвигали понемножку границу своего «купола» в целях расширения ресурсного пространства, и все. Земля их интересовала больше, чем громадная неосвоенная планета. Впрочем, это можно объяснить тем, что им просто не хватало мощностей для создания защитной сферы по верхним границам атмосферы.

Но сейчас это тоже не важно.

Мы летели над бескрайними заснеженными лесами, просторными долинами, где могли бы разместиться многочисленные города и поселки, замерзшими реками и пока не видели внизу никаких следов деятельности, просто присутствия монстров или их хозяев-партнеров.

— Вот, — говорил Сехмет как бы в свое оправдание. — Ничего нет. Мы много раз так летали. Кто знает, вдруг они, услышав звук наших моторов, закапываются в снег и так пережидают?

— Так ваши турбины почти бесшумные, — ответил Шульгин.

— Для вас, привыкших ездить на танках. В зимней тишине я могу услышать летящий дирижабль раньше, чем увидеть. У ахамбовомбе слух, наверное, не хуже.

— Все может быть, — согласился Левашов. — Если потребуется, подкинем сюда инфракрасные масс-детекторы. Это такой прибор, позволяет хоть под снегом, хоть ночью в лесу различить за несколько километров живое существо, узнать его размеры и вес. Зайца с кабаном не спутаешь.

— Тогда уж сразу ракеты с тепловыми головками наведения, чего мелочиться… — сказал Шульгин.

— Нам это пригодится, — подтвердил Сехмет.

— Больше всего вам пригодился бы наш, человеческий общевойсковой корпус со средствами усиления. Тогда б спокойно еще лет двести прожили по формуле Емели: «На дворе мороз, на печи тепло».

— Кто такой Емеля? — заинтересовался Сехмет.

— Это у нас такой национальный герой. Очень возможно — ваш отдаленный предок…

За нескучными разговорами четыре часа пролетели незаметно. Дирижабль гораздо более комфортабельное средство передвижения, отметил Сашка, хорошо помнящий условия трансъевропейского перелета на старинном бомбардировщике. И посетовал, что после гибели «Гинденбурга» земные цеппелины сошли со сцены.