Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели

Они остановились у первого окна, как бы не подозревая о присутствии здесь кого-то, кто заслуживал почтения или хотя бы специального внимания. Их привлек тревожно-прекрасный вид по ту сторону окна.

Вся необъятная Атлантика до самого горизонта мрачно дымилась. Громадные волны от гребней до подошв покрывали широкие полосы пены, воздух был наполнен водяной пылью и брызгами. Десятиметровые валы с грохотом пушечных залпов ударяли в торчащие в полумиле от берега рифы и, почти не потеряв чудовищной энергии, докатывались до пляжа, перемешивая тысячи тонн песка и гальки с почти непереносимым для слуха гулом и скрежетом. Но это там, снаружи. В зал титанические стены и материал, имитирующий оконное стекло, пропускали минимальное число децибел. Только чтобы составить представление, каково сейчас «за бортом».

— И это всего лишь около девяти баллов, — сказал Андрей Новиков, протягивая друзьям портсигар из шкуры настоящего нильского крокодила. — А кажется, еще чуть-чуть, и в самые окна начнет заплескивать… Первый раз здесь такое вижу. Вовремя мы на «Призраке» проскочили…

— Баллов пять прибавить, так оно и будет. До окон не до окон, а до стен точно достанет, — согласился Шульгин.

— Не бывает, — возразил Алексей Берестин. — Если сейчас девять, откуда еще пять?

— Тебе господин Бофорт — родной дедушка? — спросил Олег Левашов. — Если он в тысяча восемьсот каком-то году закончил свою шкалу на двенадцати баллах, так и что? Аристотель утверждал, что у паука шесть ног…

— Дело скорее всего в том, что в начале девятнадцатого века ветер тридцать метров в секунду считался абсолютным пределом возможностей мореплавания. Грубо говоря, двенадцать баллов — условная точка невозврата. Приборы вместе с наблюдателями и кораблями оставались там. — Новиков махнул рукой в сторону горизонта. — А так, конечно, — при том же шаге по три метра на каждый балл, можно и стобалльную шкалу построить… Внутри торнадо столько, наверное, и есть…

— Был бы здесь Воронцов, он бы тебе все объяснил, про ветер и волны, — сказал Берестин.

— А вот здесь — извините, — с улыбкой некоторого превосходства ответил Новиков, и Шульгин с Левашовым согласно кивнули. — Это ты у нас — «крылатая пехота», а я был флаг-штурманом «Призрака» раньше, чем мичман Дим собрался поступать в свое ВМФ-училище… Думаю, я и сегодня сдал бы экзамен по учебнику контр-адмирала Шандабылова [7] Подлинная фамилия главного редактора капитального труда «Справочник штурмана», М.: Воениздат, 1968. на отлично, поскольку помню его до последней запятой, лямбды-аш и вектора абсолютных перемещений. Нам бы такой учебник кто написал для ориентации в океане времен…

— Я тоже в детстве себя командиром звездолета воображал, — парировал Берестин.

— Только до сих пор по земле пешком ходишь, а я все ж таки на «Призраке» почти полную кругосветку отмотал…

Новиков спорил просто так, наслаждаясь свободой, потому что даже самая просторная и хорошо обставленная квартира, из которой надолго не выйдешь, — все равно неволя. Впрочем, если так считать, Замок тоже тюрьма, лишь несколько просторнее. Вдобавок Андрей последнее время ощущал себя гораздо лучше, выбираясь из-под защиты непроницаемых даже для мирового эфира стен. Депрессия никуда не делась, и «снаружи» наваливалась с точностью хорошего хронометра, минут через двадцать-тридцать, но переносилась без прежних мучений. Просто от сознания, что он немедленно может от нее избавиться, вернувшись в убежище. А это — совсем другое дело.

«Вот, наверное, дуггуры бесятся, когда я пропадаю из зоны поражения… — с удовлетворением думал Андрей. — Не зря говорится, на каждый газ есть противогаз». И это тоже способствовало поддержанию душевного равновесия.

— Может, хоть сейчас бросите препираться, ребята? — лениво спросил Шульгин. — Покурим спокойно и пойдем, а то сэр Арчибальд нервничает.

Он был не прав. Сидевший за столом крепкий и красивый мужчина пятидесяти с небольшим лет совсем не нервничал. Напротив, с искренним интересом и стоическим терпением ждал, когда гости закончат говорить между собой и обратятся к нему.

Новиков старательно затягивал паузу. Благо, сигару можно курить долго. А их слова хозяин все равно слышит.

— Сейчас пойдем. Интересно мне, почему с ним Антона нет? Задерживается или что?

— Все, что вам положено, узнаете в положенное время, — оставил за собой последнее слово Берестин.

Не выпуская из рук недокуренных сигар, они дружно подошли к приставному столику, расселись попарно.