Алексей Ефимов: Макет мироздания

Он очнулсяв светлой, очень тихой комнате. Несколько секунд Анмай В э ру сонно смотрел в потолок, пытаясь понять, как попал в это, явно незнакомое помещение. Последнее, что осталось в его памяти — слабая боль в левой руке, в том месте, куда впилась игла. Сознание погасло почти сразу, незаметно, как при переходе от яви ко сну, однако, не до конца — он все еще ощущал себя и смутно воспринимал звуки. Столь же смутной была и новая боль, когда тысячи тончайших электродов сканера памяти вошли сквозь его череп в мозг. Когда он заработал, у В э ру возникло странное ощущение — он словно бы раздвоился или его стало больше, но оно было слишком неопределенным. Затем он увидел яркую вспышку, тут же сменившуюся небытием, тьмой, но она длилась не более мгновения. Потом смутные ощущения вернулись. Он дремал или думал, что дремлет, за той гранью, что отделяет явь ото сна — а ушел он за нее для того, чтобы…

Анмай отбросил одеяло, подтянул босые ноги к животу и одним рывком вскочил, ошалело осматриваясь. Здесь была простая мебель, белые стены, белый потолок. Никаких приборов. И еще — открытое окно. Он подошел к нему и выглянул наружу.

Он увидел пышную зелень, деревья, реку вдали — и ослепительный круг белого огня в бездонно-синем небе. Солнце. В большие глаза файа ударил непривычно яркий свет и они непроизвольно зажмурились. Какое-то время Анмай стоял неподвижно, потихоньку вживаясь в окружающий мир. Солнечные лучи согревали его смуглую кожу, теплый ветер мягко скользил по ней — лишь сейчас Анмай понял, что обнажен. Наконец, он осторожно приоткрыл глаза и осмотрелся. Всюду — шумящая на ветру удивительная, пышная зелень, птицы — и никаких следов разума. Впрочем…

В небесах застыли огромные бледные луны — цилиндрические и многоугольные, в геометрически правильном узоре пятен. Анмай далеко не сразу осознал, что НАСТОЯЩИЕ луны никогда не бывают такими. Глядя на колоссальные, превосходящие все его представления о величии сооружения, он ощутил нечто, весьма похожее на благоговейный страх. Он не мог поверить, что вот ЭТО вышло из его мечты. Итак, вокруг было будущее, о котором он всегда мечтал, — мечтал так сильно, что решил оставить свое время и свой мир, хотя и не верил, вообще-то, что это получится. Вот только прыжок оказался куда больше, чем он надеялся — он на другой планете, и, похоже, прошли многие тысячи лет…

Анмай ощутил вдруг озноб, мускулы свело судорогой, тело отказалось подчиняться. Было странно, почему-то не страшно. Словно он сам наблюдал за происходящим откуда-то издалека, было все равно…

Неожиданно послышался гул. Небо закрыл плоский, словно составленный из нескольких сросшихся цилиндров корабль, судя по окнам многочисленных палуб, пассажирский. На его выпуклых золотисто-коричневых боках чернел странный символ из восьми изогнутых веретенообразных сегментов, похожий на водоворот.

Корабль пролетал перед Вэру добрых полминуты — а когда, наконец, кончился, его, как-то незаметно, переполнило бесконечное счастье. Все эти полубезумные детские мечты, долгие годы труднейшей работы, страшные войны, миллиарды жертв все же оказались не напрасны. Он все же оказался здесь… и сейчас боялся только одного — что этот невероятно реальный и прекрасный сон закончится. Но от яви не было пробуждения. Невозможное сбылось и он был свободен. На нем больше не лежит ответственность за судьбу Фамайа и он может заняться изучением новых, удивительных вещей, которых в этом новом мире наверняка невероятно много…

Анмай стоял долго, бездумно наслаждаясь солнечным теплом, пока его сильное тело не потребовало движения. Он с усмешкой подумал, — не выпрыгнуть ли ему в окно? — и с любопытством посмотрел на себя. Большой шрам на ребрах, на левом боку, и маленький, на бедре, исчезли бесследно. Он лишь сейчас вспомнил о них, усмехнулся и закинул руку за спину — шрамов не оказалось и на ней. Все остальное осталось в точности таким, как он помнил. «Мое тело — не мое собственное», — понял он, но ведь так и должно было быть. Матрицы сохраняли не только память, но и генетический код тел.