Владимир Ильин - Единственный выход

Ну и что теперь делать?

Окончательно сбрендить и пойти вламываться во все двери подряд?

А теперь представь себе: сидит в кабинете этакий надменный «перпендикуляр» из тех бритоголовых молокососов, которые, с грехом пополам окончив пять обязательных классов школы, ринулись по папиным стопам в большой бизнес; которые ездят непременно на «Кольте» и непременно розового цвета; которые обедают на тысячу долларов и наиболее освоенными выражениями которых являются обороты «в натуре», «типа» и «как бы», – и тут вдруг дверь распахивается, ты просовываешь в образовавшуюся щель голову и в ответ на грозное «Че надо?» лепечешь: «Вы не подскажете, который час?»…

Такой придурок может спустить тебя по лестнице с двадцать пятого этажа на первый, а оттуда – пинком на улицу, и ничего ему за это потом не будет.

А вот ты вынужден будешь распрощаться со своим курьерством.

Хотя, честно говоря, оно мне и не особенно нравится. Просто Ма будет расстроена – это раз, и одной трети наших скромных доходов мы лишимся в одночасье – это два.

А куда еще может устроиться на работу пацан, едва-едва покинувший школьное гнездо? Я бы пошел в библиотекари, но там все места заняты старушками-одуванчиками, да и платят в библиотеках совсем уж символические гроши.

А ведь ничего больше делать я не умею и, признаться, не люблю.

Маменькин сынок.

Это только в мыслях я позволяю себе быть раскованным и циничным, как супермен из вестернов прошлого века о Диком Западе.

А на деле… Права все-таки Ленка, когда говорит, что я, вообще-то, хороший, но бесхарактерный.

Нет во мне того ребра жесткости, которое позволяет сказать другим «нет» и подчинять их своей воле…

Я топтался на месте, не зная, что делать. Возвращаться обратно к закрытому окошку приемной мне уже расхотелось. Внутри меня медленно, но неуклонно нарастало отчаяние, и, наверное, только из-за этого я решился на глупейшую авантюру.

Идея была простейшей, будто амеба.

Ходить по коридору, который наверняка замкнут в одно большое кольцо, до тех пор, пока мне не ветретится хоть кто-нибудь во плоти и крови. Желательно – из числа представителей этого самого САВЭСа. Службы Аномального Времени и Экспериментов над Слабохарактерными. Затем брать этого встречного-поперечного за грудки (применительно к женскому полу), либо за шиворо'т (применительно к мужикам), либо за хобот (на тот случай, если встречным окажется зеленокожий инопланетянин) и не отпускать его до тех пор, пока он не просветит меня: а) сколько сейчас времени; б) кому я могу, кроме гурманки из приемной, вручить пакет и, на самый худой конец, в) не могу ли я попросить его (ее) принять под расписку этот вшивый конверт, чтобы в дальнейшем передать его в приемную или выбросить в мусорную корзину – на свое усмотрение.

Конечно, это был явно не лучший способ выбраться из патовой позиции, в которой я очутился, но во мне ожила усвоенная еще со школьной скамьи убежденность, что запутанные узлы лучше всего разрубать, а не развязывать. Все-таки прав был наш историк Семен Аркадьевич: иногда исторические примеры дурно влияют на таких недорослей, как я…

Приняв такое решение, я повеселел и устремился на штурм невидимой крепости в темпе «Дранг нах Остен».

Шел я долго, а коридор все не кончался. Он лишь извивался и бугрился углами-и выступами, как змея, наглотавшаяся булыжников, ломался под прямым углом, чтобы сделать очередной поворот, и вскоре я понял, что полностью потерял представление о том, где нахожусь и в какой стороне расположен лифт.

А хуже всего было то, что никто так и не встретился мне на пути. Несколько раз совсем близко слышались голоса, но когда я выходил на дистанцию прямой видимости, в коридоре никого уже не оказывалось.

Постепенно у меня стало складываться опасение, что это не случайность и что по какой-то неведомой мне причине люди просто-напросто прячутся от меня, сознательно избегая встречи.

Крыша моя ехала на все четыре стороны, я терялся в догадках и предположениях, что бы все это значило, и уже вспомнил подходящую к данной ситуации цитату из той книги Великих Братьев, которую я читал и перечитывал добрую сотню раз:

«Редкий придворный рисковал посещать этот лабиринт в тыльной части дворца… Здесь было легко заблудиться. Все помнили случай, когда гвардейский патруль, обходивший дворец по периметру, был напуган истошными воплями человека, тянувшего к нему сквозь решетку амбразуры исцарапанные руки. „Спасите меня! – кричал человек. – Я камер-юнкер! Я не знаю, как выбраться отсюда! Я два дня ничего не ел!“