О'Санчес - Добудь восход на закате

Сколько там было квартир — шестнадцать, двадцать? Одну выделить под смотрителей — остальные под музей. Пусть шестнадцать. Минус одна — пятнадцать. Дом строился еще перед войной, задолго до войны... Шредер сказал, что в середине двадцатых. Значит, если от всего века отнять четверть — останется семьдесят пять лет. Семьдесят пять поделить на пятнадцать — получится пять лет. Каждая квартира будет восстановлена под частное жилье граждан среднего достатка, с примерным историческим интервалом в пять лет. То есть, от середины двадцатых — до конца века.

Каждая квартира будет представлять из себя восстановленный быт соответствующего пятилетия, чтобы все там соответствовало иллюстрируемому периоду, все до мельчайших мелочей. А чтобы реставраторы-декораторы были добросовестны и скрупулезны он, Сигорд, а) положит им всем оклады — мама-не-горюй! б) наймет два слоя специалистов, чтобы одни контролировали других... Даст им уйму времени, где-нибудь года три-четыре, но с жестким план-гафиком, под четкие промежуточные сроки. Чтобы дело не превратилось для реставраторов в долгосрочную синекуру. Не помочиться ли в дырку, освежив тем самым воспоминания о простоте бытия, наполненного бедами и лишениями? Сигорд перешел на противоположную сторону чердака, да так и сделал. И сразу, почему-то, настроение повысилось... В эти полчаса настроение его качалось вверх-вниз, без всяких весомых и видимых причин. — явно, что нервы. Хотя, казалось бы, чего тут нервничать? Все идет, как он хочет...

— Эй, дом, ты как? Не молчи, что ты молчишь? — Дом не откликнулся.

Делать на чердаке было решительно нечего, И Сигорд решил выйти на улицу, подышать, обойти дом по периметру, глядишь, еще что-нибудь толковое в голову залетит.

И это будет пятнадцать квартир с воссозданным до мелочей бытом. Чтобы все работало, от репродукторов до унитаза и шариковых ручек... А в довоенных квартирах, где о шариковых ручках ничего знать не положено — чтобы чернила были в чернильницах. Там же предусмотреть печное отопление. Билет будет стоить... пятьдесят талеров. Дорого? Ну и что? Деньги ему не нужны. Несколько зевак в месяц — вполне достаточно для музея, который не коммерческое предприятие, а личный каприз богатея. Да, вполне достаточно, чтобы жизнь в музее теплилась, а паркет, линолеум и каменные ступеньки не снашивались от частого шарканья посетительскими ногами по ним. Можно будет даже предусмотреть кухонные и сантехнические запахи...

Сигорд почти без проблем обошел дом, даже дважды, отметил для памяти мелочи, которые никак не следовало упускать — те же антенны, от тарелок и ниже... Телевизоры и радио. Предусмотреть и укомплектовать по полной программе архивными радио и телепередачами точки в старых квартирах... Сигорду, в связи с использованием архивных записей, пришла в голову еще одна мысль и он по-детски ей обрадовался: пять лет! Период «экспозиции» — пять лет. То есть, даже в рамках каждой из квартир, время не стоит на месте, а движется в течение пяти лет. И тогда в квартире N1 время будет идти от первого января 1926-го года до тридцать первого декабря 1930-го года, и с боем часов — опять ныряет в первое января 1926-го... Соответственно, в квартире N15 с первого января 1996-го — по конец тысячелетия. Блестяще. Это шоу может получиться не из дешевых... Но это не важно. Да, а сделанное столь тщательно и с выдумками — сможет и прибыль приносить... Тогда прощай экономия на паркете и линолеуме... И черт с ней. А он будет наезжать в Бабилон раз в два-три года и непременно инспектировать музей. Надо еще будет крепко и очень крепко подумать о фотографиях и о людских муляжах... Типа, вот они, хозяева квартиры, одетые согласно тогдашней моде, стоят-сидят, застыли в воске... Или напротив: суп на плите остыть не успел, а хозяева куда-то вышли на минутку. Одежда — вот шкафы одежные и обувные, вот валяется на тахте скомканная рубаха... Фотографии обитателей, семейные, индивидуальные, в полный рост и портреты...

Сигорд и сам не заметил, что пошел на третий круг по периметру дома. Как он ни берегся, а грязи на штиблеты налипло... пусть не килограммы, но уж точно фунты... на каждом. Зажужжала, затренькала далекими бубенцами трубка в кармане... Это Анджело.

— Да, Анджело?

— Прошу простить, господин Сигорд, но я просто обязан позвонить и проверить, на всякий случай. Я обязан. Иначе гнать меня с работы надо...

— Не надо никуда тебя гнать. Ты прав, а со мною все в порядке. Минут через десять, тире, пятнадцать, я вернусь. У нас в моторе есть щетка обувная?