О'Санчес - Что может быть круче своей дороги?

— Но вы так чудно сделали сальто-мортале, это поразительно! Вы просто гений, Чил!

— Что вы, Ши, гениальность ни при чем, мы, актеры, обязаны поддерживать себя в форме. Наши тела, голоса и лица — это товар, который мы продаем, и торговля им — единственное, что мы умеем делать. Обыкновенное обратное сальто, любой выпускник спортивного класса способен закрутить его несравнимо лучше.

— Не скромничайте.

— Да я и не скромничаю, но говорю голимую правду. Я ведь больше ничего не умею, кроме как лицедействовать, изображать чужие судьбы и жизни. А акробатике я с детства учился и стараюсь не забывать элементарное. К слову сказать, стреляю я плохо.

Я смотрю: Чилли впадает в покаянное настроение, того и гляди — в унисон загрустят, спелась парочка... надо разрядить атмосферу, вернуть ей тонус и градус.

— Я тоже не снайпер, повезло да и все. Вон, видите бочки? Хотите потренироваться? Поставим одну, положим на нее другую — вот и мишень. С десяти метров популяем, у меня с собой две обоймы, кроме початой.

— Нет! Ричик! Ну не надо. Громко, люди прибегут...

— Ого!

— Что не надо? Ничего не громко, звук в волнах утонет. Чил, а что «ого»?

— Пистолет и три обоймы на пляже — вы не на войну ли собрались?

— Да нет, в номере оставлять неохота, я с собой и таскаю. Обычный боезапас. Так что?..

— Не надо никакой стрельбы! Пойдемте лучше в Солнечный, мне здесь надоело.

На самом-то деле, никакой это не обычный боезапас, я на серьезные выезды по работе больше двух обойм не беру, просто я предполагал и надеялся, что мне удастся пострелять на диком побережье. Может, акулу бы подстрелил в волнах. С берега... Но что я буду молоть языком понапрасну, разъясняя никому не нужные подробности?..

— Ши, я умоляю вас разрешить нам с Риком сделать по нескольку выстрелов. Это так романтично!

— О-о-о... Маленькие детки... Вот и Жан, боюсь, таким же вырастет. Ставьте уж ваши бочки... Ну, тогда я, чур, первая выстрелю! Куда нажимать?..

Короче, расстреляли мы две с половиной обоймы, да минус те три «представительских» — осталось у меня боезапаса — ровно три патрона на все оставшееся время. Но не на войне ведь мы, в отпуске. А грохоту наделали!.. Думаю, напуганные дельфины с акулами до сих пор плывут к северному полюсу, спасаются от бабилонских идиотов.

Потом была таверна в Солнечном, где мы втроем до вечера отплясывали под живую музыку в компании таких же как мы балбесов-курортников, потом такси по ночному побережью...

— А хорошо сегодня день прошел, да, крошка? Ши? Заснула уже?

— Нет еще... Да, неплохо, если не считать некоторых кошмарных ковбоев с пистолетами...

— Ну, уж...

— У, уж... Ричик, а что тебе Чил насекретничал тогда, на пляже?

— Когда это?

— Когда вы бочки громоздили. Он тебе что-то прямо в ухо нашептал, а ты в ответ так заухмылялся...

— А, вспомнил, ерунда. Он сказал, что для мишени было бы не худо поставить кое-кого из Дворца.

— У-у, а то я подумала, что вы насчет меня прохаживались.

— Ага! Буду я с кем-то секретничать про свою любимую жену. Все, вырубаюсь.

— Чмоки, дорогой. Только не храпи.

— Постараюсь.

Нет, конечно же, не стал бы я обсуждать с кем бы то ни было мою Шонну, даже с Чилли Чейном. Здесь я чистую правду ей сказал, а в остальном бессовестно соврал, ибо Чил прошептал мне на ухо совсем иное: «Ванда Вэй была бы от вас без ума».

Увы, увы мне и ах: не сумел я добыть для Шонны жемчужину из глубин Атлантического океана. А ведь так старался! Можно было бы купить втайне, благо вокруг без счета магазинчиков, торгующих подобными «трофеями», потом подсунуть в створки раковины, но это было бы совсем не то, да и не честно.

Общества Чилли Чейна мы лишились на следующее, после совместного похода, утро: вышел я на балкон — а внизу мигалки полицейские, люди с кинокамерами, всюду фотовспышки... Я к горничной, а она мне — глаза по блюдцу — преподносит величайшую сенсацию: оказывается, у них в отеле, в люксе на пятнадцатом этаже, четыре дня и ночи жил сам великий Чилли Чейн, инкогнито! Под именем Элистер Лестер! Сегодня, сейчас, он покидает отель, вот-вот, все ждут у выхода.

Да, это уровень. Вот что значит — хорошие деньги в хороших руках, при умной голове! Уж если горничные ничего не знали, не ведали, то — да, господин Чилли Чейн не только знаменит и богат, он, как оказалось, умен, и неплохо умеет пользоваться в быту своими возможностями. И если бы не острый глаз моей лапушки...