О'Санчес - Что может быть круче своей дороги?

— Подходит.

— Как будем махаться? Я лично — так как есть, в свитере, в ботинках... — Борель сдвинул кепку, почесал левую залысину, потом вообще кепку снял, напарнику отдал...

— И я так же. Ну что, совенок? До первой крови будем, или пока о пощаде не взмолишься?

— До беспамятства.

— До чего, до чего? — Это они почти хором переспросили.

— До полного вырубона одного из нас. Пока рылом в землю не уткнешься, чтобы тебя твой напарник на себе волок, как мешок с костями.

— Ага. Ну, меня, предположим, отнесут — а ты как же? Ежели, не дай бог...

— Бросите так лежать. Дождя нет, луж нет, мороза нет, не замерзну и не захлебнусь.

— Принима... — Этот Борель — не из бездельников и шустряк: ха! — прямым справа в меня!

Если бы я стоял, ресницами шевелил, ожидая, пока он окончит пустую фразу, то драка на этом бы и завершилась, на обоюдопринятых условиях и совершенно не в мою пользу. Однако я был настороже: поднырнул под его коварный выпад и провел тоже правый в корпус... И все-таки он был слишком скор: от его удара-то я ушел, а свой, нацеленный в солнечное сплетение, «запозорил», вместо того, чтобы пополам Бореля согнуть — неуклюже толкнул.

Отскочили мы друг от друга, маячим в пределах прямой досягаемости, собираемся с мыслями... «Вот бы он ногой махнул» — это я про себя думаю, в надежде, что он именно это и попробует. Зачем? А вот зачем: разминки перед дракой не было, грунт, хотя и утоптанный, — неровный, неоднородный, одеты мы не по-спортивному, ожидать в таких условиях точности и скорости в ударе ногой — было бы неоправданным оптимизмом со стороны бьющего... На этом бы и поймать орла за хобот... Но он, хитрец, только руками финтит... Хорошо, я попробую... ложным ударом... Точно! Он только и ждал, когда я ногой взмахну: сразу же тык полшага в сторону и шаг вперед, чтобы встречным в челюсть меня пригладить... Но в результате сам получил, не ногой, правда, а кулаком в скулу. Башка у него — прямо из железа, кожа лопнула, а ему хоть бы хны, даже не «поплыл». Мало того — меня достал, аж бенгальский огонь в левом глазу вспыхнул! Вот такие мы оказались бойцы, что он, что я: на ринге, небось, или в спортзале — нет ребят пластичнее да изобретательнее, а тут — какая там красота с выучкой — сошлись два дурака вплотную, в грубом размене ударами, кто кого... Чуть ли ни целую минуту, считая с первого его замаха, продолжались наши игрища, прежде чем Борель «потек», потерял хлесткость в ударах и зашатался...

Ангел меня хранил, вернее земная ипостась его, тень майора Герциля, нашего армейского наставника по ближнему бою: только благодаря его дрессуре приучился я в любой драке рыскать сознанием по сторонам: этот битюг, наш секундант, бросился третьим в нашу махаловку, причем взял не мою сторону... Но я сразу же хорошо и удачно встретил его с левой, так, что он припал на карачки на несколько секунд, а когда встал — прежней силы и задора в нем уже не было... Эх, если бы я не пропускал ударов... Но я их пропускал. Боль — она даже сквозь адреналин боль, хорошо хоть, эти два героя «по-честному» дрались, без вспомогательных предметов... Н-да... Не знаю, как бы оно дальше там сложилось: только я успел еще раз поставить на четвереньки второго «лося», как — свисток! Воспоминание о свистке меня потом долго смешило, когда уже и синяки сошли... Короче: я наполовину оглушен, но держусь, а эти двое изрядно дальше моего прошли по пути в рукотворную нирвану; ан набежали военные вперемежку с лягавыми — смешанный патруль — и в таком плачевном виде всех троих повязали, повезли в лягавку.

Мне повезло несказанно: они меня практически не били, только при посадке в кунг и во время выемки, у отделения полиции. Моим коварным соперникам повезло гораздо меньше... Рассовали нас по трем разным камерам и моя аккурат возле дежурной комнаты, почти все слышно, хотя и не видно. Первого Бореля дернули в дежурку. Он там — бу-бу-бу, свиньи, поплатитесь, я капитан... Хрясь! И Матюги с обоих сторон. Хрясь еще! — половина матюгов стихла, кто-то из них стонет... Потом телефонные пол-разговора:

— Марко, ты? Короче, пузырь ставишь... Але? Дуй сюда, мы «служака» прихватили. Не, ну ты же давно мечтал... Нет, конечно, но уж два раза в рыло, даже три — позволю. И Джоху захвати, пусть тоже оттянется малость, их тут у нас много, на всех хватит...

Много? Это я — много? Да я здесь третий лишний. Хотя, если возьмутся бить — придется согласиться и потерпеть, — в чужой монастырь, как говорится...

Метелили двух капитанов «Службы» прилично; я сижу, такой, руки за спину в наручниках, прижавшись горячим ухом к стенке, слушаю и жду своей очереди. Казалось бы, с чего лягавым такую безрассудную храбрость проявлять — представителей «органов» топтать? Но они ребята ушлые, я их будущие оправдания слышал: «Скажем: некогда на месте было разбирать — кто и что. Есть приказ, есть военное положение. Они оказали сопротивление и... и!.. Парни! Всем внимание!.. Они, эти уроды, не сразу нам признались... понимаете? Не сразу вынули и предъявили нам ихние «корочки». Что же нам, жопы лизать хулиганам и убийцам? Во время военного положения, когда вся страна... и тэдэ и тэпэ... Просекаете? Только так! Третьего давайте, бабки говорили, что он, вроде, отдельно от них... Сюда его. А ты, Марко, звони в «Службу» и срочным голосом докладывай о находке удостоверений. Пусть едут забирают. Конина с тебя, как договаривались. Как это за что, марамой? За доставленное удовольствие...»