Виктор Ночкин - Пищевая цепочка

Будда с подозрением прислушивался к звукам снаружи, даже рот приоткрыл от усердия… Когда его ПДА пискнул, свидетельствуя о том, что поступила почта, толстяк едва не подпрыгнул от неожиданности — так ударил по нервам негромкий звук.

Будда вытер взмокший лоб, уставился на собственную ладонь, вытер пальцы о куртку и открыл мейл. Адрес отправителя был ему неизвестен. «Будда, как ты там? Держишься? Мы идём к схрону. Слепой».

— «Я в порядке. Сволочь завалила дверь снаружи, выбраться не могу. Похоже, она ушла», — прочёл Слепой вслух. — Ну, что будем делать? Прямо к схрону?

Сталкеры переглянулись. Никто не решался взять на себя ответственность и предложить план действий. Слепой смотрел на спутников, луч фонарика скользил по лицам. Сталкеры опускали глаза и отступали в тень. Наконец Очкарик пробурчал:

— Вроде ты у нас за старшего был, ты и решай. Как скажешь, в общем.

— Тоже, нашли командира… — Слепой вздохнул. — Ладно, буду командовать, хотя учтите, это стоит мне немалых усилий! Шура, я думаю, тебе бы лучше нас издалека страховать. Учитывая твои таланты.

— Да я бы того… я ж не против, да в такой темноте — что я могу?

— Да, это верно. Темно, как у бюрера в… у бюрера подмышкой, в общем. О, идея! — Слепой скинул рюкзак, торопливо пошарил в нём и вытащил ПНВ. — Сможешь с такой штукой стрелять?

— Приходилось, — в темноте Слепой не видел лица снайпера, но догадался, что тот улыбается. — Давай прибор. Только мне бы позицию выбрать, чтоб деревья не застили.

— Там у входа «жарка» была, — подал голос Толик. — Давайте пройдём, покуда тварь не появилась. Я помню, «жарку» издалека было видать. Как увидим, так и…

— Залезу на дерево повыше, — закончил Очкарик.

— Может, нам фонарики потушить? — деловито предложил Моня.

— Вряд ли это поможет. Идём, — позвал Слепой.

Группа продвинулась на несколько сотен метров, все то и дело поглядывали на ПДА — точка с координатами схрона медленно смещалась к центру экрана, они были почти у цели. Наконец Толик разглядел за деревьями знакомое свечение. Сталкеры остановились, стали оглядываться. Тонкие лучи фонариков скользнули по кругу, вырывая из темноты стволы деревьев и корявые ветви кустарника. Всё здесь было тонким, изломанным, в неярком свете лес казался неестественным, напоминал рисунок углём на шершавой серой бумаге.

— Вот это годится, — Шура указал на корявый разлапистый клён, голый, лишённый листвы. — Помогите взобраться… и гранату возьми, Слепой. Мне на дереве она ни к чему.

Очкарика подсадили, он вскарабкался на ветку, ему подали рюкзаки, чтобы дальше двигаться налегке… Наконец снайпер растворился в ночной темноте. Сверху свалились обломанные сучья, Очкарик похрустел во мраке, устраиваясь поудобнее, потом объявил:

— По-моему, там что-то движется. Слепой задрал голову, луч его фонаря мазнул сплетение веток, нащупал ботинки снайпера.

— Ты точно видишь?

— Далеко очень, не разобрать толком, — неуверенно отозвался Шура, — за «жаркой», там, в лесу… Трудно сказать, я ж в ПНВ смотрю, он искажает.

— Если мы выходим к схрону со стороны «жарки», то вход не здесь, — сказал Толик. — Тварь ко входу напрямик чешет. Интересно, зачем уходила-то?

— Скоро узнаем, — бросил Моня.

— Или не узнаем, — поправил Слепой, — тут есть два варианта. Вообще-то я думал, она должна нас издалека учуять. Шура! Шура, Очкарик, слышишь? Эта тварь не свернула, не остановилась? Как она себя ведёт?

— Да я вообще не уверен, что вижу её, — отозвался снайпер.

— А нас видишь?

— Вас вижу, но не слышу ничего умного. Что дальше делать будем?

— Давайте подождём, пусть эта скотина вниз спустится, — предложил Толик. — Схрон в яме, края бетонные. Она спустится, а тут мы и нагрянем. Внизу-то она не так страшна, а?

— Э, мужики, — подал голос Шура, — вы чего? Мне её и отсюда-то достать непросто… а внизу и вовсе не смогу!

— А тогда так, — встрепенулся Моня, — мы начнём её гасить в яме, а если она вырвется, то мы побежим к тебе и ты нас прикроешь.

— Ну хватит болтать, что ли? Пойдём, — Слепой первым зашагал к огоньку «жарки», едва различимому среди редколесья.

Они прошли несколько метров, обшаривая лучами фонариков безмолвный лес… Картина перед ними была совершенно нереальная, как сцена из фантастического фильма. Лунный свет пробивался сквозь неплотные кроны деревьев, падал на траву и груды валежника, чередование серебристых и чёрных пятен превращало пейзаж в гротескную мозаику, а желтоватый электрический свет фонарей наполнял её неровным беззвучным движением. Хруст веток и шорох листвы под ногами казались среди безмолвия более громкими, чем это было на самом деле.