Сергей Волков - Чингисхан. Книга 3. Солдаты неудачи

— Привет! — весело скалится профессор.

— Сам привет… — бурчу я.

— Чайку?

— Кофейку. Ты как тут оказался?

— Да вот… Изучаю теорию этногенеза на практике.

— Ну, рассказывай.

— А с чего ты решил, что я буду тебе что-то рассказывать? — усмехается Нефедов.

Я улыбаюсь в ответ такой же иезуитской улыбкой.

— Игнат, я тебе нужен. Иначе ты не стал бы разыскивать меня в этой каше. Ну, а раз все это так, то давай уже не юлить друг с другом. Или…

— Что — или? — он напрягается, застывает на месте.

Я вижу отражение пламени костра в стеклах его затемненных очков. Мне смешно — мы разговариваем, как будто и не расставались, как будто находимся в долине Неш и впереди у нас вечность.

— Или я тоже тебе ничего не стану говорить.

— Хорошо, — Нефедов вздыхает. — Но чур все по-честному: откровенность за откровенность, договорились?

— Конечно, — я соглашаюсь легко. На пути к цели все средства хороши — он сам меня так учил.

Нефедов резким жестом сдергивает с лица очки.

— Посмотри!

Смотрю. Ага, я так и думал. У него разноцветные глаза. Левый — голубой, правый — зеленый, с еле заметной желтизной вокруг зрачка. Выглядит странно, если не сказать — жутко. Впрочем, у меня глаза такие же.

Значит, Нефедов имеет предмет. Интересно, какой?

В ответ на мой невысказанный вопрос профессор сует руку во внутренний карман куртки, достает что-то и раскрывает ладонь.

— Видал?

Он хвалится, хвалится, как мальчишка. Я его понимаю — Нефедов давно хотел иметь предмет. Теперь его заветная мечта осуществилась.

Разглядываю фигурку. Знакомый серебристый металл. Изящные линии. Это кошка. Или кот. Сидит себе, приподняв чуткие ушки, и смотрит куда-то.

— Красивая фигурка.

— Они все красивые.

— И какой от нее толк?

— Очень странный толк, Артем. Я мог бы тебе солгать, сказать, например, что эта фигурка, этот предмет дает возможность читать в душах людей и знать все их сокровенные помыслы, но мы же договорились — только правда. Поэтому…

Нефедов замолкает. Я не тороплю его. Ночь только вступила в свои права, до рассвета еще очень далеко.

— Наверное, у кота много свойств. Но я пока научился использовать только одно — видеть будущее человека.

— Какого еще человека?

— Любого… — Нефедов вздыхает. — Это в двух словах не объяснишь.

— А ты попробуй.

Он хмыкает, улыбается, оглядывает кусты, деревья вокруг. В костре трещат можжевеловые сучья, камни вокруг подсохли и от них поднимается легкий пар.

— Ладно, — с деланной милостью в голосе соглашается Нефедов. — Кот показывает будущее. Вообще будущее. Но если очень постараться, можно увидеть того, кто тебе нужен.

Почему-то это дополнение заставляет меня вздрогнуть.

— То есть ты знал, что я окажусь в этом месте в это время?

— Ну да. Когда мы с тобой расстались, — продолжает профессор, — я оказался в горах. В Андах. Пустыня Наска, слышал? Два дня без еды и воды брел по ней, и мне уже казалось, что все, жизнь кончена. Там совсем нет людей… и вообще ничего нет. Но на третий день я увидел джип. Старый армейский джип, у которого закончилось горючее. А в джипе… и вокруг него лежали трупы. Четверо. Они перестреляли друг друга. У одного из мертвецов в кармане я и обнаружил кота. Там еще была канистра с водой и консервы.

— А что это были за люди?

— Не знаю. Одежда, обувь — самые обычные. Неподалеку от машины я увидел развалины, пошел туда. Похоже, они там рылись, что-то искали, может быть, как раз кота. Нашли — и не сумели поделить добычу. Так предмет попал ко мне.

— А дальше?

— Дальше было проще — и сложнее. Я нашел линзу, ведущую в будущее, и оказался в лабиринте аномалий. Пришлось потратить несколько месяцев на то, чтобы разобраться с котом. И когда мне стало ясно, что с его помощью я могу отыскать кого угодно, ну, как экстрасенс-беспредметник, я решил найти тебя.

— Что еще за беспредметник?

— Беспредметники — это необыкновенные люди. Сверхлюди, если хочешь.

— Волшебники, что ли? — я усмехаюсь, подкидываю в огонь кривую черную ветку.

— Можно и так сказать, — кивает профессор. — Лев Николаевич потратил много времени на изучение этих людей и их роли и этногенезе различных народов.

— Угу. Изрыгатели огня и летатели по воздуху. Не смеши.

— Да какой уж тут смех, все серьезно, — говорит Нефедов.

— Ну да. Сейчас ты объявишь беспредметниками всех спортсменов! А также выдающихся художников, писателей, ученых…

— Нет. Ты не понимаешь. Дар у беспредметника обычно проявляется вне его желания. Нельзя захотеть — и прыгнуть выше всех. Кстати, часто дар может вредить самому человеку или вообще всем вокруг.