Алексей Калугин - Резервация

– Ну, где твои таблетки? – наклонился над Стиновым бешеный с рыжими, всклокоченными волосами.

Стинов сделал вид, что пытается перевести дух.

– Нечего время тянуть! – прикрикнул на него другой бешеный. – Все равно дорога у тебя одна – в зеленку!

– В правом сапоге, – тихо произнес Стинов. – На внутренней стороне голенища есть кармашек…

Бешеные, слышавшие эти слова, метнулись к его ногам. Для того чтобы стянуть с ноги пленника сапог из мягкой синтетической кожи, им пришлось перерезать провод, которым нога была прикручена к лестнице.

Едва только почувствовав, что нога свободна, Стинов носком ударил в челюсть жаждущего эфимера бешеного. Одновременно он напряг мышцы шеи и резко, что было сил рванул руки из-за головы. Кожа на запястьях и шее лопнула, перерезанная тонким проводом, но Стинову все же удалось перекинуть связанные руки на грудь. Хватая ртом воздух, он дотянулся руками до пряжки и перерезал стягивающие их путы. Сорвав пряжку с пояса он одним движением перерезал провод на шее. Полоснув по лицу бешеного, оказавшегося ближе других, он наклонился вперед и перерезал провод, удерживающий левую ногу. Подпрыгнув, он встал на ступени лестницы и замер на полусогнутых ногах, держа перед собой в вытянутой руке заточенную пряжку.

Бешеные с интересом глядели на него, не пытаясь напасть. Им нравилась такая забава. Монах решил побороться за жизнь – что ж, пусть попробует. Шансов-то у него все равно никаких нет. Рано или поздно они затолкнут его в зеленку.

Не спуская глаз с бешеных, Стинов начал медленно пятиться к дыре за спиной.

– Так где же твоя «дурь», поп? – сделал шаг по направлению к Стинову здоровенный мужик. На поясе у него висел широкий палаш, но бешеный, по-видимому, не считал пленника настолько опасным противником, чтобы взять оружие в руки. – Или ты нас обманул?

– Ты невероятно догадлив, – оскалился в язвительной улыбке Стинов.

Бешеный бросился на Стинова. Опасаясь, что он своей огромной массой сшибет его с лестницы, Стинов метнул навстречу ему пряжку. Просвистев в воздухе, пряжка острым углом впилась в переносицу бешеному. Громила отшатнулся назад.

Еще один шаг назад, и Стинов, оттолкнув ногой лестницу, встал на нижнюю кромку проема в стене сектора. Вытянув руки вверх, он нащупал на внешней стороне стены широкую скобу и крепко вцепился в нее обеими руками.

– Прощайте, придурки! – крикнул он бешеным и рывком выдернул свое тело наружу.

Поджав ноги, он уперся ими в узкий рант наверху проема и, подтянувшись, уцепился рукой за расположенную на метр выше металлическую петлю.

В отверстии под ним показалась голова бешеного, который, вывернув шею, посмотрел на беглеца.

– Уверен, ничего принципиально нового ты мне не сообщишь, – сказал Стинов и ногой ударил бешеного в лицо.

Шея бешеного ударилась о нижний край отверстия. Хрустнули позвонки. Голова бешеного замерла неподвижно, продолжая смотреть на Стинова стекленеющими глазами.

Не дожидаясь новых любопытствующих, Стинов полез наверх. Петли и скобы располагались примерно на равном расстоянии друг от друга, и дотянуться до очередной опоры не составляло труда.

– Куда полез, поп? – услышал Стинов снизу крик одного из наблюдавших за его восхождением бешеных. – Там, наверху, тоже зеленка! В любом случае в нее вляпаешься!

Не глядя вниз, Стинов продолжал карабкаться наверх. Бешеные могли бы достать его из арбалета, но пока почему-то не считали нужным это сделать. Может быть, ждали, когда он сам сорвется? Или же, действительно, крыша самого верхнего этажа Сферы упирается в поле? Как бы там ни было, Стинов понимал, что сможет почувствовать себя в относительной безопасности, только когда доберется до первого уступа, который закроет его от взглядов бешеных и даст укрытие от болтов, что могли быть выпущены по нему. Кроме того, Стинов боялся взглянуть вниз: если воочию убедиться, на какой головокружительной высоте он висит, прилепившись, как муха, к стене, то недолго было и сорваться.

На то, чтобы добраться до уступа, Стинову потребовалось полчаса. Все это время его сопровождали крики и улюлюканье бешеных, но выстрела по нему не было сделано ни одного.

Горизонтальный уступ, шириной чуть более метра, тянулся вдоль всей стены сектора. Выбравшись на него, Стинов перевернулся на спину, вытянул руки вдоль туловища и в изнеможении закрыл глаза. Сил у него почти не осталось. Последние пару часов он держался исключительно на нервном напряжении. Ныли натруженные мышцы и суставы, все зверски избитое тело ломило от нестерпимой боли. Левый бок, где были сломаны ребра, при каждом глубоком вдохе словно пронзала толстая, тупая игла.