Андрей Белоусов - Мнимые люди

И это вполне незаметное событие ознаменовало очередной виток случайностей, могущих поставить под вопрос существования целого человечества…

Июль. 20….г.

Звук будильника разорвал сонную тишину спальни, неприятным, резким звуком, проникая в самое нутро, заставлял дрожать каждую клетку организма в предсмертном ужасе, от осознания того, что нужно просыпаться и вставать, тогда как, измученное тело кричит и истерично требует продолжения сна.

— А чёрт! Опять весь мокрый, как цуцык, хоть выжимай, — тихо чертыхнувшись, чтобы не разбудить жену, в соседней комнате, Григорий сбросил с себя пропитанную потом простынку, вскочил с мокрой постели и выглянул в окно.

Ночь не привнесла прохлады в раскалённый город. Всего лишь пять утра, а духота стоит уже неимоверная. Дышишь, дышишь, а толку нет, как будто весь кислород за ночь выгорел.

Высунувшись из окна, Григорий оглядел двор.

«Да… В такую-то рань, да еще в субботу, да в этакую-то духотищу, ни один чудак не выйдет из дома. Дворник Петя и тот покажется со своей метлой, не раньше семи», — сонно подумал мужик, оглядывая пустые окрестности.

Досадуя на погоду, Гриша сплюнул во двор, дотянулся до пачки сигарет, лежавшей рядом на тумбочке, жадно затянулся и с кашлем, резко, выдохнул сизое облако дыма в окно.

— А твою ж мать!.. — выругался он, когда приступ кашля ослаб и сварливо поворчал. — Сколько раз себе уже твержу, не кури сразу после сна, дядя Гриша, и каждый раз, одно и тоже. — Но посмотрев на тлевший огонёк сигареты, добавил для успокоения совести, — с другой стороны, не выбрасывать же добро, не прынц чай, лопатой деньги не гребу. — После чего, опёрся о подоконник и дымя сигаретой, стал сонно оглядывать дом, расположенный напротив окна. А в постепенно просыпающуюся голову, тараканами полезли безрадостные мысли:

«День сегодня дерьмовый. Жара так и не спала и по-видимому, и не думает спадать. Эхма… И что же это за непруха-то такая. Собрался сегодня, как человек, на заслуженную рыбалку. Думал с Палычем сгоняем на Оку. Так вчера звонит энтот фрукт и заявляет, — мол, я не могу, ты уж извини, у меня поменялись планы, — одними губами и скорчив рожу, Георгий попытался передразнить того самого Палыча. — Еще извинился, гад. Ишь культурный нашёлся, Мать его! Сразу говорил бы: Гриха ты пойми, кто ты и кто я, разницу чувствуешь? И ездить мне с тобой, да ещё на рыбалку, ниже своего достоинства». — Григорий со злостью вышвырнул окурок в окно, смачно сплюнув вслед улетевшему бычку.

— Ну ладно, гад, только попроси ещё, что-нибудь тебе починить, за так, даром, сразу запоешь по-другому, — мстительно ответил он своему воображаемому оппоненту. — «А на рыбалку я всё равно поеду. Жаль конечно, что не на Оку. Ну так и в Москве полно водоёмов, а рыба везде одна и та же».

Окончательно проснувшись, Григорий поплёлся в ванную, прихватив с собой мокрое постельное бельё. Освежившись под холодным душем, мужик прошёл на кухню. Там поставив чайник на плиту, достал из холодильника колбасу, нарезал бутербродов, половину завернул в пакет, другую положил рядом с пустой кружкой. И пока чайник закипал, неспешно оделся, проверил приготовленные с вечера снасти и убедившись, что всё в порядке, вернулся назад. Заварил крепкого чая и обжигая язык, стал прихлёбывать крутой кипяток, вперемешку с чертыханьем, не забывая закусывать бутербродом с колбасой.

— Куда собрался в этакую рань? — спросила раздираемым зевотой ртом, входящая на кухню женщина, почесывая при этом всей своей пятернёй, растрепанные рыжевато-жёлтые волосы.

«О боже! — в какой уже раз, с содроганием подумал Григорий, глядя на представшее пред ним явление, — и это моя жена? Да не может этого быть? А я дурак, ещё и не верил мужикам, говорившим, что у меня не жена, а ведьма. Признаю мужики, был не прав, — Григорий мысленно сложил руки на груди. — Сейчас эта ведьма стоит пред моими глазами, во всей своей красе: рожа кривая, одутловатая с глазами маленькими, заплывшими. Волосы, никогда не знавшие достойной причёски, растрёпанные. А этот жуткий, поношенный халат, в простонародье называемый чехол, этакая попытка по скрытию фигуры. Боже! А фигура! А фигура-то какая? Вообще без слёз не взглянешь: торс маленький, худой. Зато корма, сразу на две табуретки усядется, да ещё и мало будет».

— Так чё молчишь-то? Глаза свои, рыбьи, вылупил и зыришь, как долдон! Я кажется вопрос тебе задала.

— Явилась не запылилась, — наконец соизволил пробурчать Григорий.