Сурен Цормудян - TOD MIT UNS

Огромная тварь имела зеленовато-бурый окрас под «камуфляж». Лапы ее были покрыты бесчисленным количеством жестких черных волосков. Из-под панцирного «козырька» выглядывали злые красные глаза, под которыми без конца двигались массивные челюсти. Левая клешня существа по своим размерам конкурировали с самим туловищем краба.

Выйдя не берег, чудовище стояло какое-то время неподвижно. Из каменных складок на бронированной спине стекали ручьи грязной морской воды.

— Командир, может, я его гусеницами раскатаю? — Спросил Скворцов.

— Погоди. Заглуши лучше двигатель.

Скворцов так и сделал. Машина затихла, и краб резко дернул туловищем, вперив жесткий красный взгляд в ПТС. Затем, быстро перебирая своими жуткими волосатыми лапами, приблизился к машине. Снова замер, оценивая неизвестный предмет взглядом и еще черт, знает, чем он там еще мог оценивать.

— Они же только по ночам выходят. — Тихо проговорил Колесников. — Какого дьявола он сейчас вылез?

— Возможно, его что-то потревожило? — предположил Стечкин. — Или кто-то.

— Ты о чем, командир?

— Я о тех, кто наследил на пляже.

— Ты что, думаешь, они по морскому дну пришли?

— Нет, конечно, — хмыкнул Павел, что отдалось гулом в маске, — Но вот их транспорт. Может подлодка?

Краб попробовал своей клешней гусеницу плавающего вездехода. Тщетно. Стал идти вдоль правого борта, тыкая боевой клешней в стальные катки, такие же, как у танка Т-64. Они тоже оказались несъедобными. Краб безмолвно негодовал, обходя неприступную машину. Затем вернулся к загадочным человеческим следам. Постоял возле них. И вдруг резко засеменил в сторону леса.

— Твою мать, только не это! — Воскликнул Стечкин. — Вернись в море, падла!

Однако у краба явно были свои планы, и они в данный момент были связаны отнюдь не с отравленной Балтикой.

Весь отряд проводил огромного гостя из морских недр взглядом, взирая на то, как он, подобно танку, вломился в сухой кустарник и неумолимо продвигался дальше, идя по следу неизвестных.

— Черт, ну и что нам теперь делать? — сокрушенно махнул рукой Борис. — Пойдем следы изучать, встретимся с этой скотиной. И еще не факт, что его сородичи не вылезут сейчас следом. — Он посмотрел на Стечкина, но тот продолжал глядеть туда, где только что скрылся краб.

— Командир, что делать-то теперь? — Спросил Борис громче, видимо решив, что Василий его до этого не слышал.

— Для начала заткнуться и дать мне подумать. — Невозмутимо ответил Стечкин.

В люке снова появился голова Скворцова. Он торопливо лез наружу, отчего получалось это у него неуклюже и вызывало лишнюю суету.

— Василич! Командир! — раздавался из маски крик.

— Что такое еще?

— Командир! Взгляни! Ты должен это увидеть! Взгляни на ПУР! — Скворцов протянул майору бинокль.

Павел принял его и посмотрел в сторону видневшегося в километре с лишним здания. Туман уносило в сторону Балтийска и ПУР стал проглядываться более отчетливо. Вот в окулярах возникли рифленые зеленые стены, потрескавшиеся от времени. Лишенные стекол «евроокна», установление незадолго до катаклизма по случаю ожидаемого на учения визита президента страны. Вот наружные лестницы между этажами. Половина ступенек давно сгнила. Большая смотровая площадка, второго этажа. Тут обычно собиралась пресса. От натянутой над ней некогда масксети остались лишь редкие лохмотья, колышущиеся на ветру. Верхняя площадка для высшего командования. Она выступала за пределы стен третьего этажа, находясь над ним, и делала силуэт здания похожим на кувалду. Командный пункт так же лишился остекления уже давно. Вот флагшток, идущий с этой площадки. И…

— Что за… — вырвалось из горла Стечкина.

Над ПУРом развивался флаг. Белое полотнище, с черным крестом, делящим это полотнище на четыре равных прямоугольника. Левый верхний прямоугольник был красным, с беспорядочно расположенными на этом фоне пятью четырехконечными звездами. Центр креста был покрыт белым ромбом с черной свастикой, заполнявшей его.

— Я бы эту воду пить не стал, — задумчиво проговорил Чел, глядя с каменного парапета, на котором находился, вниз. Железная винтовая лестница уходила в темные воды затопленного колодца. Странное дело. С парапета на лестницу не было никакого мостика. И лестница начиналась от потолка, метрах в восьми над головой. Этого потолка просто не должно было быть. Или там должен присутствовать люк. Однако как Диггер-Крот не старался светить фонарем вверх, никакого намека на люк в потолке он не обнаружил. Тогда где логика? Впрочем, он уже давно знал, что в глухой стене, или полу, а значит и в потолке, может быть такой люк, который и не заметишь, пока тот не откроется, повинуясь какой-то, одному этому люку известной силе.