Тимур Туров - Факелы ада

– Что-нибудь удалось обнаружить?

Антон Григорьевич, вопреки обыкновению, не ограничился неразборчивым хмыканьем или недовольным взглядом, а покачал головой, почесал в затылке и ответил:

– Странно. От погибшего источника должен остаться «корень», а его нет.

Олег не знал, что такое «корень», но уточнять не стал, понимая, что маг второго ряда и так сказал очень для себя много и что повторные вопросы он либо проигнорирует, либо одернет слишком любопытного напарника.

– Остальным тоже, похоже, не удалось ничего обнаружить, – проговорил Турнов, выворачивая руль. – Хотя даже если удалось, сейчас никто в этом не признается. Для начала подумает, не сможет ли использовать добытую информацию к вящей славе собственного ордена…

Антон Григорьевич издал некий звук, то ли фырканье, то ли кашель.

На проспект Гагарина выехали в девять тридцать, в самый разгар утреннего трафика, когда разогнаться больше сорока невозможно при всем желании. Когда на остановке «Кинотеатр «Электрон» уперлись в порожденную аварией пробку, Олег вытащил телефон и позвонил Лене.

Сообщил, что жив и здоров, что окунулся в одно не сильно опасное, но затратное по времени дело, послушал, как бормочет в трубку накормленный и поэтому довольный жизнью Леонид Олегович.

– Да, и еще… – сказала Лена, вновь забрав мобильник. – Тут с источником что-то, с тем, что напротив…

Из окон их квартиры открывался вид на улицу Бринского и расположенный за ней массив садовых участков. И посреди него, в одном из проулков, находился появившийся лишь в прошлом году неглубокий колодец, тут же захваченный сатра из клана Фоон.

– А что с ним? – спросил Олег. – Пульсирует?

– Нет… – Лена замялась. – Просто полчаса назад он загорелся так, что был виден даже по эту сторону Пелены. Продолжалось это всего с минуту, но я заметила, и боюсь, что не я одна.

Антон Григорьевич пробурчал нечто почти членораздельное.

– Может, это «зеленые» балуются? – предположил Олег. – С них станется. Ладно, сейчас поедем дальше, я потом позвоню. Целую, пока. – Он разорвал соединение и убрал мобильник.

Пробка благодаря усилиям гаишников начала потихоньку рассасываться, и вскоре место аварии осталось позади. Справа потянулась ограда бывшего зенитного училища, за последние годы превратившегося непонятно во что, слева проплыл почти скрытый деревьями стадион «Чемпион».

И вот тут Олег решил, что у него начались галлюцинации: прямо за стадионом, там, где находился принадлежащий «Союзу семи» источник, полыхал настоящий голубой факел.

И судя по тому, что двое стоявших на тротуаре парней таращились в ту сторону, видеть это могли все.

– «Адские факелы», – сказал Антон Григорьевич.

– Что? – спросил Олег, и в этот момент «факел» погас, источник вновь стал таким, как всегда.

Парни на тротуаре переглянулись, один тряхнул головой, второй протер глаза.

– «Адские факелы», – повторил Антон Григорьевич, морщась, точно правоверный мусульманин при виде бочки с вином. – Такое бывает. Нечасто. Они начинают так светиться, что все видят. Причин никто не знает. Сам вижу в первый раз.

– А, вон как… – заглядевшись, Олег едва не пропустил светофор, затормозил в последний момент, с визгом тормозов и дымом из-под покрышек. – Твою мать, машина новая, жалко…

Оглянулся на источник и увидел, как тот вспыхнул снова, но всего на секунду.

– В последний раз такое было в Лондоне в начале девяностых, – на Антона Григорьевича, похоже, напал приступ болтливости. – Пытались ликвидировать кровавыми ритуалами. Не помогло. Прошло само.

Олег покачал головой – чтобы укрывающиеся за Пеленой маги прибегли к обрядам, связанным с убийством разумных существ, их нужно не просто довести до крайности, а поставить в безвыходную ситуацию, когда выбирать приходится между вероятным и стопроцентным раскрытием главной тайны.

– Ничего себе, – сказал он, выжимая педаль газа. – Надеюсь, что у нас до этого не дойдет.

– И я, – добавил Антон Григорьевич.

Валерка ходил в водные походы с пяти лет, когда родители, сами завзятые байдарочники, вытащили его на кратковременную «экскурсию» по Сереже. С того раза помнилась жара, зудящие укусы комаров и чистый, бешеный восторг – как же, вот он я, сижу в байдарке, с настоящим веслом, вокруг река, а мимо проплывают заросшие берега!

За прошедшие с тех пор двадцать семь лет было много всякого: студенческое безумие, когда на неделю берется ящик водки, десяток банок тушенки и пяток буханок хлеба; и выезд в Карелию, на тамошние норовистые реки; и парочка переворотов, когда потом до одури ныряли за утонувшим котелком; поход на Лух в майские праздники, когда шел снег и из-за отсутствия перчаток приходилось грести в шерстяных носках, иначе руки примерзали к веслу…