Дмитрий Могилевцев - Волчий закон, или Возвращение Андрея Круза

Круз присел на корточки у тела. Взял за кисть. Выпустил. Смысл щупать? Столько крови выгнало. Расстегнул карман комбинезона, вытащил коробку с налоксаном. Затем, пробормотав сквозь зубы: «Прости, Михай», обшарил все карманы. Пистолет и обоймы вынул, снял с пояса кабар. Отцепил веревку с Михаева рюкзака.

— Рюкзак понесешь ты, — приказал Левому. — А винт — за Последышем.

Левый скривился: таскать — дело младших. Тем более бычье барахло. Щенки вообще налегке бегали, даже зимой. Круз их заставил палатку взять, одну на четверых.

— Нам отсюда линять надо быстрее, — буркнул Левый. — Серые нас ведут, и с деревни кто явится.

— Серые не к нам приходили. К нему, — сказал Круз, закидывая веревку на сук.

Последыш со Следом заржали в один голос. Круз ругнулся про себя. Подставился, не подумав. Зверье, ну. Только Левый не ржет. Он хоть немного понимает, что старики думают про щенячьи остроты эти, о «быках», серых и гостях к обеду. Зверье отмороженное.

Круз обвязал тело Михая под мышками, обмотал. Перекинул веревку через сук, потянул, крякнув с натуги. Михаево тело полезло вверх, носками ботинок цепляя воздух, подбородок в грудь уперся и руки длинные, чуть не до колен. Висельник-плечевик. Круз чуть удержался, чтоб не захохотать. Замотал веревку вокруг ствола, закрепил. Твою мать, кровь все еще сочится, наземь каплет. Ладно, не переделывать же. Главное, серые братья не достанут.

— Все! — рявкнул Круз. — Извини, Михай, — я еще вернусь, устрою все по-человечески. Эй, пошли!

Закинул свой рюкзак на плечи и двинулся, не оборачиваясь.

Дана с Правым нашли километрах в трех, над речушкой. В красивом месте: берег высокий, сосны, обрыв, песок — золотой бархат, искрится под солнцем. Дан сидел, свесив ноги. Бросал с обрыва шишки. Кривился обиженно, когда шишка, не долетев, тыкалась в мокрый песок.

Данова псина — огромный тюк черной шерсти — лежала чуть поодаль, уместив морду на лапы, навострив уши. Правый, по обыкновению, сидел в лесу, сторожил. Вышел, только когда Круз рюкзак скинул да присел. Кивнул Левому, и тот, буркнув под нос, пошел на замену. Щенкам не нужно объяснять, что такое часовой. Они и в стае спят по очереди.

Правый — надежнейший из щеноты. Да и лет ему уже двадцать пять, не меньше. До сих пор в щенках. Почему — Круз не расспрашивал. Наверняка дело больное. Щенок становится волком, когда от него родится ребенок с чистой кровью. До тех пор, пусть ты и боец первейший, и выучился, — ты щенок. На совете стаи тебя слушают, лишь если попросит старшой. Имени у тебя нет. Ты — сын такого-то. И кличка щенка. Да и та на время.

А ведь Правый — боец на диво. Намного сильней и Круза, и любого из щенков. Здоровенный, белобрысый, тугой, как сталь пружинная. Стреляет с обеих рук. И в железе разбирается, даже машину старую завести может. Если б не он, сколько раз могли все накрыться. А недорослая троица, Левый со Следом и Последыш, хихикают за его спиной. Зверье. Они всегда ржут, хоть по колено в кишках стоя.

— Тепло сегодня, — сказал наконец Дан.

Круз вздохнул.

— Дан, у вас все нормально? На вас не нападали?

— Шишки какие-то странные, — пожаловался Дан. — Некоторые — твердые, будто каменные, а некоторые — словно бумага. И деревья. Ты смотрел на деревья? Какой странный здесь подлесок.

— Ты хочешь сказать, у деревьев тоже счастье?

— Вряд ли. Счастье — хворь теплой крови. Я хочу сказать, что болезнь редко приходит одна. Этот мир все еще болен. Болен нами. Если моя память не подводит, здесь шли радиоактивные дожди. Здесь до сих пор все болеет.

— Так зачем ты привел нас сюда?

— Ты был в деревне? — спросил Дан.

— Зачем мы здесь? Зачем твой пес притащил заразного зайца?

— Ты был в деревне?

— Нет, — ответил Круз. — нечисто там. Я не понял, в чем дело, но нечисто. Там и засада может ждать, и зараза… у меня прямо нутро крутит, когда смотрю.

— Потому нам туда и нужно. Эти места накрыло радиоактивным облаком после аварии на атомной электростанции. Отсюда людей отселяли когда-то. Потом, когда здешние власти пожалели землю, списки пересмотрели и решили, что здесь жить можно. Люди вернулись. А звери и не уходили. Мутации, знаешь ли. Наверняка здесь можно найти что угодно. В том числе то, что мы ищем. В зайце, которого съел твой друг Михай, наверняка новый штамм.

— Так зачем ты позволил его есть? — спросил Круз, стараясь не кричать.

Дан повернулся, посмотрел Крузу в глаза. Поправил очки. Выпрямился. И из седого долговязого чудака вдруг превратился в прусского оберста с фотографии времен Первой мировой.