Руслан Мельников - Муранча

Илья обошел машину. Ого! По правому борту шли четыре глубокие борозды, почти разорвавшие броню.

Очень похоже на следы когтей.

Дела… Илья тихонько присвистнул. Что ж это за монстр должен быть, который ударом лапы переворачивает бронемашины и оставляет такие отметины? И какой крепости должны быть у него когти?

— ДТП, говоришь? — переспросил Илья. — Так это ты врезался, Казак, или тебя врезали?

— Ну, врезали.

— Кто?

Или уместнее будет спросить «что»?

— Была тут одна зверюга, — отмахнулся Казак. Из-под противогазной маски вырвался нервный смешок. — Раньше таких не встречал. Нездешняя, видать. Пришлая.

Видно было, что вспоминать о встрече со «зверюгой» ему не хочется. Илья окинул взглядом стреляные гильзы и решил не напрягать человека.

— Откуда мутанты идут, не знаешь? — перевел он разговор на другое. — Не было ведь раньше у нас таких.

— Не было, — согласился Казак. — Только ведь они не того… не идут, Колдун. Бегут они. Драпают со всех ног.

Верно! Илья вспомнил недавний гон по Новочеркасской трассе. Это была не какая-нибудь миграция. Это было паническое бегство. Сейчас Илья не удивился бы даже, если бы вдруг узнал, что шестилапые псы напали на него потому лишь, что он столбом стоял на их пути и первым открыл огонь.

— И важнее не то, откуда они бегут, а то, почему. Или нет, не так. — Казак мотнул головой. — От чего бегут твари — вот что сейчас важно. — И, вздохнув, добавил: — Прут с востока, волнами, через весь город. Короче, разобраться надо, что это за великое переселение такое. Собственно, я поэтому здесь.

— Понятно, — кивнул Илья. — Думаешь, пришлые от чего-то спасаются?

— Ага. И сами спасаются, и наших ростовских уродов заодно выносят.

— Вот как? — Илье припомнилась и непривычная пустота в небе над аэропортом, и безжизненные улицы.

— Это ж такие твари, Колдун… — Казак сделал рукой неопределенный жест. — Нам с тобой не чета. Они нутром чуют, если где жареным запахло.

Жареным? А если и в самом деле?..

— Может, пожары идут? — предположил Илья.

— Может, пожары, — пожал плечами Казак. — А может, и нет. Я лучше тебе скажу, что сам видел и чего от людей слыхал.

— Ну-ну?

— «Черные пилоты» над аэропортом не летают.

— Знаю, — кивнул Илья.

— Жабоголовые из Дона не лезут.

— Так, а это уже интересно…

— На Зеленом острове и на левом берегу тоже никого не видно. Вообще, прикинь! Даже в бинокль.

Странно… Вообще-то раньше там кишмя кишело. Собственно, только Дон и жабоголовые удерживали от массового вторжения в Ростов мутировавшую фауну, расплодившуюся в неимоверных количествах на Зеленом и на заливных лугах Левобережья.

— У нас на Западном «студенты» куда-то пропали, — продолжал Казак.

«Студентами» жители западных станций называли мутантов, облюбовавших для себя общежития студенческого городка и расположенные поблизости университетские факультеты. Илье со «студентами» встречаться пока не доводилось: дальше Вокзальной они не забирались, но, судя по слухам, это было жуткое полуразумное зверье, терроризировавшее весь Западный жилой массив.

— «Ботаники» ушли, — перечислял Казак.

Обитатели Ботанического сада, превратившегося в настоящие джунгли, тоже изрядно отравляли жизнь «западникам». Даже самые безбашенные сталкеры предпочитали обходить их логово дальней дорогой.

— На Темере «китайцы» исчезли…

«Китайцы» — маленькие, желтокожие, зубастые и злобные существа, похожие на лисиц, — оккупировали микрорайон Темерник и устраивали на примыкающем к нему необъятном Восточном рынке брачные игры с шумным лаем. На пути их многочисленных стай тоже лучше было не вставать.

— «Вертолетчики» затихли…

О «вертолетчиках», занявших ростовский вертолетный завод и его окрестности, Илье было известно только то, что они есть и что никто еще не возвращался с их территории живым.

— На Северном кладбище, говорят, вурдалаки закапываются в могилы и склепы.

О вурдалаках Илья тоже знал мало и только понаслышке.

Эти немногочисленные медлительные и вялые падальщики обитали за Северным жилым массивом на необъятном городском некрополе. Известно было, хотя и не достоверно, что вурдалаки раскапывают старые могилы и вроде бы питаются тем, что в них осталось. Илья не особенно в это верил: ну, в самом деле, что там могло остаться после стольких-то лет? Однако многие были убеждены, что вурдалаков интересует не органика даже, а нечто иное, невидимое и неосязаемое, что после разложения человеческого тела впитывается в могильную землю. Впрочем, и свежатинкой «гробокопатели» не брезговали. Если кто-то из сталкеров сдуру приближался к кладбищенской территории, этого безумца можно было смело записывать в невозвращенцы.